Джеймс Паттерсон - Четверо слепых мышат

я также верю в возмездие».

Так сказал мне сидящий в тюрьме Тран Ван Лю.

Наконец один из его людей подошел ко мне. Я инстинктивно свернулся клубочком. Теперь уже никто не мог меня спасти. Я знал цель «Призраков» — сеять террор. Мстить за предков, убитых и не погребенных.

— Хочешь смотреть? Или идти? — спросил человек. Голос его был до странности спокоен. — Ты свободный идти, детектив.

Я посмотрел ему в глаза.

— Идти, — сказал я.

«Призрак» помог мне встать на ноги, развязал руки, потом отвел в сторону. Он также бросил мне тряпки стереть краску. Другой человек принес мою одежду и обувь. Оба держались уважительно.

Потом меня доставили к воротам Вест-Пойнта, возле магистрали 9W, где отпустили, не причинив вреда. Не сомневаюсь, что таковы были специальные и недвусмысленные указания Тран Ван Лю.

Я побежал за помощью для генерала Хатчинсона и его людей, хотя и знал, что уже поздно.

Пехотинец покончил с ними.

Глава 114

На следующий день, после обеда, Рон Бернс в конце концов нашел меня дома по телефону. Я был у себя в кабинете, стоял в оконном эркере и смотрел вниз, на Пятую улицу и ее окрестности.

На лужайке перед домом Дженни учила маленького Алекса играть в салки. Пока что она поддавалась своему маленькому братцу, но это ненадолго.

Бернс сказал:

— Алекс, я только что говорил по телефону со спецагентом по имени Мел Гудз. Он позвонил мне из маленького городка на севере штата Нью-Йорк, из Элленвилла. Ты когда-нибудь слышал об Элленвилле?

— Вообще-то нет. Но полагаю, что был там недавно. Я не ошибся?

— Угу, верно, — сказал Бернс. — Именно туда тебя отвезли из Вест-Пойнта.

— А что делает в Элленвилле агент Гудз? — спросил я.

— Нас вызвала тамошняя полиция. Они были озадачены — я бы сказал даже, потрясены — тем кошмаром, который обнаружили в горах этим утром местные охотники на оленей.

— Могу представить. Три жертвы жестокого насилия. Чудовищная картина преступления. Ритуальный характер убийств.

— Три не поддающихся опознанию мужских тела. Это действительно могло потрясти местных полицейских. Они оцепили половину горы. На телах повсюду резаные раны и электрические ожоги. В первоначальном полицейском отчете говорится, что жертвы были «подвергнуты содомии и прижжены каленым железом». Лица размалеваны краской.

— Красной, белой и синей.

Теперь я слушал уже только наполовину. Дженни учила малыша Алекса проигрывать в салки. Он заплакал, и она подхватила его на руки и прижала к себе. Она бросила взгляд вверх, на мое окно, и помахала мне. Сообщала, что у них все в порядке. Что она контролирует ситуацию. Вот такова она, моя Дженни. А я тем временем размышлял о пытках, терроризме, о тех гнусностях, которые вершатся именем войны. Джихад. Или как там еще. Когда же этому наступит конец? Вероятно, никогда или не раньше, чем кто-нибудь взорвет, к чертовой матери, нашу любимую планету. Какое безумие с нашей стороны!

— Я интересуюсь, не можешь ли ты пролить больше света на эти три убийства? — спросил Бернс. — Ты мог бы это сделать, Алекс?

Я помахал детям в окно, потом прошел к столу и сел. Там стояла фотография Марии, она была запечатлена с маленькими Дженни и Дэймоном. Интересно, что бы она сказала обо всем происходящем. О детях? Обо мне? О Джамилле? О жертвах, выкрашенных в цвета американского флага?

— Двое из жертв — это, вероятно, генерал Марк Хатчинсон и полковник по имени Уокер. Третий — рядовой солдат из Вест-Пойнта. Я не разобрал его имени. Хатчинсон был ответствен за некоторые зверства, происходившие свыше тридцати лет назад во Вьетнаме. В конце концов возмездие его настигло.

Я рассказал Бернсу почти все, что знал о минувшей ночи. Как всегда, он показал себя хорошим слушателем. Мне все больше и больше начинало нравиться это его качество. И я начинал чувствовать, что ему доверяю.

— Ты знаешь, кто убил этих троих из Вест-Пойнта? — спросил он в заключение.

Я с минуту поразмыслил над вопросом, потом сказал, что нет. Формально это было правдой. Бернс задал еще несколько вопросов, но наконец вынужден был удовольствоваться тем, что услышал. Это мне тоже понравилось. Это означало, что он принял мой вердикт. Я вынес для себя еще одно суждение — уже в отношении директора ФБР.

— Я принимаю твое предложение. Я пойду к тебе работать. Как ты сказал, это будет потеха.

— А кто тебе сказал, что предложение еще в силе? — --">