Вячеслав Юрьевич Денисов - Дежурные сутки

«отработанного», который об этом — ни ухом ни рылом, и в конце сообщалось, что отработан был зря. Ну и, конечно, что работа в данном направлении продолжает кипеть.

После завершения Вадиком этой титанической работы, раздобревший Кравцов взял с собой Лоскутова на задержание воришки. В адресе, кроме воришки, находился еще и осведомитель Кравцова, который по легенде должен был там оказаться совершенно случайно. Когда зашли в квартиру, Вадик, обладающий незаурядной памятью, тут же ткнул пальцем в осведомителя и воскликнул:

— Во! Марк Иваныч! Этот козел ведь только два часа назад с тобой в кабинете разговаривал!

В результате этого «своевременного» воспоминания Лоскутова осведомителя пришлось до самого суда воришки четыре месяца прятать на «кукушке» в соседнем районе, а потом отправлять на ПМЖ к матери-старухе в Рязань.

Разъяренный потерей агента и тупостью Лоскутова, Кравцов ворвался в кабинет начальника РОВД Емельянова и двадцать минут орал, что если он, Кравцов, Емельянову чем-то не подходит, то не нужно ему делать такие гнусные «подставы» с подобными стажерами, а просто попросить, и он, Кравцов, сам уйдет в другой РОВД. Емельянов сначала ничего не понимал, а когда понял, немного покряхтел, повертел в руках очки и успокоил опера тем, что попросил подождать еще месяц. После этого Лоскутов уйдет на самостоятельную работу. Ну и объяснил, чей он сын. На Кравцова это не возымело должного действия.

— Да мне по хер, чей он сын! Хоть президента Ботсваны! Этот тукан работу всего отдела за неделю развалит!

В душе Емельянов был полностью согласен с Кравцовым, но до пенсии ему оставалось пять месяцев, и он хотел этот срок «добить», не выходя на ковер к Лоскутову-старшему. Подполковник, как мог, успокоил капитана и выпроводил восвояси.

Кравцов зашел в кабинет, достал шестнадцать листов формата А4 и положил их перед Лоскутовым-младшим.

— Вадик, у нас нет в кабинете карты обслуживаемой территории. Берешь листы, склеиваешь и в масштабе один к тысяче вычерчиваешь план местности. Каждый дом, каждый куст, каждая урна должны быть отражены! Я понимаю, что задание ответственное, но не все же тебе пустяками заниматься…

На это ушла неделя. Еще день Кравцов выиграл, когда Лоскутов выполнял задание по вычерчиванию на своем детище «маршрута наиболее удачливого движения сотрудника уголовного розыска по обслуживаемой им территории». Автором задания был, разумеется, Марк.

Наконец старший опер дождался того момента, когда Лоскутов «вышел на самостоятельную работу». Поскольку Вадик так и остался в кабинете Кравцова, то последний понял, что его положение только усугубилось. Новоиспеченный оперативник сразу принял новую должность и при этом даже как-то «распушился». Он стал давать Кравцову советы, делать замечания по поводу курения в кабинете и беспорядка на столе старшего опера. Сам же в течение пяти дней каждое утро выдергивал из адреса какого-то деда и «колол» его на предмет кражи кольца с сапфиром у жены. Бабуля заявила кражу, не подозревая, чем это закончится. Даже когда она стала на третий день приходить к Лоскутову и убеждать того в том, что ее дед здесь ни при чем, тот оставался непоколебим и продолжал парить старого в камере. На пятый день, чувствуя, что у него разламывается голова от бреда, который нес Лоскутов, Кравцов сам пошел по тому адресу. Выяснив, что кражу совершила молодая соседка, приходившая к «дедам» позвонить маме в Саратов, Марк привел саратовскую молодуху к Лоскутову и вместе с кольцом сдал ее начинающему оперативнику. Раскрытие он подарил Вадику, и это было первое и последнее преступление, зарегистрированное на имя Лоскутова в должности оперуполномоченного уголовного розыска.

Потом Марк пошел к Емельянову и попросил пересадить соседа в другой кабинет. Тот не пересадил. Но через три месяца все произошло само собой. Перспективного сына начальника областного ГУВД поместили в кресло заместителя начальника уголовного розыска. Ума и опыта от этих манипуляций Лоскутов не приобрел, зато уверился в правоте каждого своего действия и выработал в себе, как он называл это, «организаторские способности и принципиальность». Коллеги по работе это же самое именовали «мудачеством». Лоскутов Вадим стал, пользуясь своей феноменальной памятью, припоминать Кравцову и оперативно-поисковые дела, и «наиболее удачливые маршруты» на карте, да и саму карту. Ситуация еще больше стала напоминать --">