Николай Иванович Леонов , Алексей Викторович Макеев - Матерый мент

алом домашнем кимоно и тапочках на босу ногу:

– Люба! Люба, больно! Люба, это все! – и потом совсем тихо, захлебываясь: – Наркотик… это наркотик… Петру… скажи… те.

И вот это были действительно его последние слова. А на весь двор жутко и тоскливо выла собака.

Глава 1

Петр Николаевич Орлов, генерал-лейтенант МВД РФ, непосредственный начальник и близкий друг Льва Гурова, вызвал его около десяти часов утра. Голос генерала в трубке внутреннего телефона был вроде бы спокойным, да и много ли поймешь по короткой фразе: "Лева, зайди. И побыстрее…", но Гуров работал под началом Орлова не первый год. Никаких плановых встреч или совещаний на сегодняшний день назначено не было, вся гуровская текучка пребывала во вполне приличном состоянии и пристального внимания руководства попросту не требовала, а в то, что генерал Орлов со вчерашнего дня успел остро по нему соскучиться, Льву не верилось. Значит, что-то случилось, в смысле стряслось; такова уж была специфика работы людей, занимавших кабинеты этого здания, и новости они делили на плохие и очень плохие. Да и то, что позвонил сам Орлов, а не его очаровательная и слегка в Гурова влюбленная секретарша, тоже было признаком вполне определенным и радужных надежд не вызывающим. Иногда Гурову казалось, что за столько лет совместной работы и дружбы у него с Петром Орловым установился почти телепатический контакт – не то чтобы мысли друг друга читать, но вот настроение почувствовать – вполне…

Льву Ивановичу повезло с начальством, он прекрасно осознавал это, да и Орлов считал, что Гуров – счастливчик, потому как с гуровским ершистым и независимым характером самым поганым было бы нарваться на дурака или карьериста в погонах, на которых звезды повесомее, чем у подчиненного. Орлов же ни дураком, ни карьеристом не был, скорее наоборот.

Сам в прошлом великолепный оперативник – умный, храбрый и с прекрасным воображением, Орлов прошел, по его собственному выражению, "всю лестницу – ножками, ножками, – лифтов мне не подавали…" от районного уполномоченного до начальника одной из самых мощных и высокопрофессиональных структур российской милиции. А такой путь понимающему человеку много о чем говорит. Крутой и без перил была лестница, пройденная генеральскими "ножками". Считая Гурова оперативником "божьей милостью", виртуозом сыска, генерал старался использовать его в делах особых, на "рядовуху" других хватало – хоть не всегда, ох, не всегда старательных, толковых, грамотных, но без той печати редкостного таланта, который и позволяет человеку достичь в своем деле вершин. Мелочной, да и не мелочной, пожалуй, опеки Лев не стерпел бы, и хоть часто очень хотелось Петру Орлову подправить Гурова, подсказать что-то, а пуще предостеречь от чего-то – любил Гуров работать рискованно и нестандартно, – генерал практически никогда этим своим порывам воли не давал. Многолетняя практика показывала, что делу это шло только на пользу. Стас Крячко, уж который год "друг и соратник", а ныне и заместитель Льва Гурова, как-то в нервной запарке – заваливали дело, безнадежно, казалось, заваливали, хотя и осилили в конце-то концов – буквально рявкнул, им троим тогда было трижды наплевать на субординацию:

– Петр! Твое дело – наши с Гуровым задницы от начальства прикрывать и под ногами не путаться!

Орлов рявкнул что-то в ответ, но в глубине души согласился с грубияном и никакой обиды не затаил. Да и какие тут могут быть обиды между своими, работал Орлов с этой милой парочкой двадцать с лишним лет, и соли они съели вместе уже не пуд, а целый вагон.

Гуров встал из-за стола, подошел к небольшому овальному зеркалу, висевшему над сейфом, поправил чуть растрепавшиеся волосы и узел галстука. Слегка улыбнулся собственному отражению, вспомнив извечные мучения генерала с этой деталью мужского костюма и свое подтрунивание над Орловым, – ну никак не удавался тому галстучный узел, и злился Петр на это свое неумение вполне всерьез. "Наверное, поэтому и не любит Петр костюмы, все больше в форме, – подумал Гуров, открывая дверь генеральской приемной. – А что, красивая форма, сам бы не снимал, да вот только много ли мы со Стасом в ней наоперативничаем…"

– Веруня, здравствуй, красавица ты наша! – Гуров подошел к столу секретарши Орлова. – Что хорошего? Чем порадуешь? Как там наш наиглавный, строг и суров с утра пораньше?

– Скажете тоже, красавица, – привычно изображая --">