Песах Амнуэль - Расследования Берковича 8 [сборник]

изумлением воззрился на старшего сержанта.

— О чем ты, Борис? Лейбзон подставил человека, будучи уверен, что того могут убить?

— Я не утверждаю, что этот господин обладает выдающимися моральными качествами. Скорее наоборот. Но в его действиях нет ничего противозаконного. Он нанял человека, тот согласился. А убьют его или нет… Вы только что сами сказали, что это чья-то шутка. Пройдет неделя, ничего не случится, разве что придут новые угрожающие письма, а потом Лейбзон вернется… Кстати, Бердник получил деньги вперед.

— Значит, речь все-таки идет об охране со стороны полиции, — резюмировал инспектор. — Нужно постоянное наблюдение, иначе, если что-то действительно произойдет…

— Вот именно, — кивнул Беркович. — Собственно, я все это рассказываю для того, чтобы попросить…

— Сам, что ли, хочешь стать телохранителем? — удивился Хутиэли.

Беркович кивнул.

— Видите ли, инспектор, эта история кажется мне излишне театрализованной. Лейбзон действительно боится. У него есть какой-то план противостояния анониму, и я не уверен, что этот план — законный. Вот почему я бы хотел…

— Понятно, — буркнул Хутиэли. — У тебя, кажется, есть неиспользованные отгулы? По-моему, ровно семь дней.

— Да, но… Я хотел съездить с Наташей в Эйлат.

— Сейчас твоей жене вредно трястись в автобусах, — усмехнулся инспектор. — А официально дать тебе поручение охранять этого клоуна я не могу. Не такая важная шишка. Так что выбирай.

— Хорошо, — вздохнул Беркович. — Беру отгулы.

Собственно, ни на что большее он и не рассчитывал. А Наташе действительно не стоило сейчас, на восьмом месяце беременности, ездить в такую даль — Эйлат может и подождать.

Дома он сказал, что получил задание охранять русского безнесмена, и потому несколько дней будет как бы на казарменном положении. Возможно, вернется ночевать, а возможно — нет.

Бердник переехал на виллу своего нанимателя глубокой ночью, а через два часа Лейбзон покинул Израиль рейсом компании «Аркиа». Беркович приехал в Рамат-Авив в девять утра, когда самолет, на котором летел бизнесмен, подлетал к Вене. Вилла располагалась в новом районе за университетом, и на повороте путь старшему сержанту преградил полицейский патруль.

— В чем дело? — спросил Беркович, предъявляя удостоверение.

— Убийство, — сказал сержант, проверявший документы.

— Убийство? — насторожился Беркович. — Где? Кого убили?

— Вы не в курсе? — удивился патрульный. — Я думал, вы по этому делу и приехали, во всяком случае, звонили из Управления и назвали вашу фамилию.

— Убитый — Владимир Лейбзон?

— Точно так, — сказал сержант и отошел к машине.

У виллы стояли еще две полицейских машины, прибывшие, похоже, совсем недавно — эксперт Рон Хан вытаскивал из багажника свой чемоданчик, а фотограф освобождал из футляра камеру. Лейбзон (тьфу ты, конечно, это был не Лейбзон, а бедняга Бердник) лежал на земле перед входной дверью. Одна пуля попала ему в голову, другая в спину. Телохранитель Лейбзона стоял над телом хозяина и выглядел растерянным.

— Когда это произошло? — резко спросил Беркович.

— В восемь двадцать. Мы с хозяином в это время всегда выезжали на фабрику. Все как обычно. Метрах в десяти дальше по улице стоял мотоцикл, и водитель сразу открыл огонь из пистолета. Видимость была хорошая…

— Вы не ответили?

— Я не ожидал нападения именно в этот момент, — напряженно сказал охранник.

— Понятно, — вздохнул Беркович. — Номер мотоцикла…

— Заляпан чем-то, — сказал охранник. — Мотоцикл «Хонда». Водитель в черной кожаной куртке, шлем…

— В общем, стандартный джентльменский набор — ищи теперь по всему Израилю, — буркнул Беркович.

— Похоже, что стреляли из «беретты», — сообщил эксперт Хан. — Точно скажу после вскрытия.

— Из пистолета, — согласился охранник. — Какой был пистолет или, может, револьвер — не разглядел, далеко…

Вернувшись в управление после бесплодного допроса охранника и соседей, не видевших самого убийства, а только слышавших выстрелы, Беркович позвонил в Вену. Лейбзон только что прилетел и разбирал чемодан в номере гостинцы «Плаза». Услышав о смерти Бердника, бизнесмен, похоже, потерял дар речи.

— Черт, — сказал он наконец после долгой паузы. — Так это правда?… Как я вовремя смылся!

— Очень вовремя, — сухо сказал Беркович. — Сколько вы заплатили Бердинику за его смерть?

— Послушайте, --">