Анастасия Александровна Калько (Кристель) - Суд Рейнмена

ночами теперь сплю нормально, бар велели на Папанина перенести. Хозяин, было, начал брыкаться, там, мол, конкуренция, а ему – законопроект под нос: не положены питейные заведения в спальном районе! Лученков такой классный, не зря я за него голосовала. А мне говорили: голосуй за Вересова, он хороший, пенсии прибавил, а у Лученкова жена из Америки! А Лученков порядок навёл, теперь не страшно вечером домой идти, и по ночам пьянь под окнами не орёт, а Вересов недавно в «Золотом ананасе» напился в лоскуты и с Кореневым из Компартии Региона драться полез. Ну полный аут был, посуды побили на пять тысяч, мебели на десять тысяч переломали, два зеркальных окна выбили и мат такой стоял, что хоть лопатой выгребай. Еле их охранники растащили. Заведено уголовное дело, вот и погуляли!

– Да, перед законом все равны. Я слышала эту историю, её как раз мой начальник будет разбирать.

– Правильно. Хорошо что я за Вересова не голосовала: хорош был бы губернатор: спьяну дерётся в ресторанах! Кошмар, на катер опаздываю! Решила съездить на Алмазный пляж в выходной день. Всё, побежала, а то следующего катера полчаса ждать!

И уже почти на бегу Лиза снова обернулась:

– Всё думаю: если бы не этот тип с ножом, вряд ли так скоро приняли бы этот закон. Наверное Лученков слушал это сообщение по радио и сразу понял, что делать!

Глава 42

ДЕ ЖА ВЮ

Ноябрь 2004 года выдался на удивление тёплым, и Синдия вышла на прогулку в джинсах и лёгкой куртке, и на ребёнка надела не самый тёплый комбинезон.

Сегодня, 16 ноября 2004 года Аркадию Павловичу Уланову исполнялось 7 месяцев. Круглолицый большеглазый карапуз выглядел по меньшей мере на полгода старше, уже пытался вставать, лепетал нечто очень похожее на «мама» и «папа» и с каждым днём становился всё больше похож на отца.

Съёмки фильма по детективам Брэкстона шли полным ходом.

Павла то и дело вызывали на съёмочную площадку. Только накануне он приехал из Йоханнесбурга, а наутро отправился гулять с женой и сыном.

Синдия и Павел поженились 28 октября прошлого года, в день рождения Павла.

– Так мы существенно сэкономим, – пошутила Синдия, – всё же два праздника в один день легче отмечать, чем в разные дни. Терпеть не могу стоять у плиты.

– Я тоже. Но мы можем устроить банкет в том же «Ананасе»!

– А тебя не смущает, что там пьяные лидеры фракций дерутся?

– Уже не дерутся. На закон 1999 депутатская неприкосновенность не распространяется.

О своей беременности Синдия узнала через неделю после свадьбы, когда отправилась в поликлинику из-за участившихся приступов гипотонии. Доктор просто ошарашил её:

– Окончательный диагноз вам поставит гинеколог, но я предполагаю, что у вас уже третий или четвёртый месяц беременности!

Гинеколог и вовсе поверг её в шок:

– Почти шестнадцать недель. Он уже скоро зашевелится.

– Но как же это? Я ведь никаких признаков не замечала…

– Бывают такие случаи, когда внешние признаки беременности в первые месяцы не проявляются.

– Но мне уже 38 лет!

– И при этом вы совершенно здоровая женщина, у которой ещё не начался климакс. Вон Джина Дэвис вообще в 47 лет готовится рожать. Или вы не живёте половой жизнью?

– А ты человек слова! – воскликнул Павел, когда Синдия рассказала ему о результатах обследования. – Обещала мне необычайный подарок, и сдержала своё слово!

И вот прошёл год. Дело Рейнмена легло в архив, как ещё один «висяк». Михаил Волков, вспоминая, как на него дождливым вечером налетела шпана, нанятая его первой женой, не очень переживал по этому поводу, зато самолюбие Иветты, от которой впервые смог сбежать преступник, было сильно задето, и Антон Платов не смог забыть, как Рейнмен ускользнул от него у моста.

Павел окончательно излечился от своей боли и дождливыми вечерами спокойно работал, отдыхал или спал дома. Его больше не одолевала бесконтрольная ярость, взгляд стал спокойнее, а в поведении не было бравады, скрывающей растерянность и сильное напряжение. В уголках его глаз ещё таились последние отголоски боли, но он чувствовал, что уже не будет хвататься за нож, чтобы дать ей выход.

Благодаря закону № 1999 на улицах воцарился относительный порядок. Испугавшись сурового наказания и неуловимого убийцы, маргиналы, хулиганы и прочие нарушители порядка притихли; днём не звучала повсюду матерщина, а вечерние улицы не превращались в сплошную подворотню и не напоминали филиал городской свалки и общественного туалета. Усиленные милицейские патрули --">