Вильям Михайлович Вальдман , Наум Яковлевич Мильштейн - Тайна старой монеты

Вильям Вальдман Наум Мильштейн Тайна старой монеты

Глава первая

Сегодняшний день был особым — Александр Васильевич Зарецкий закончил многолетний труд по истории денежной системы Древней Руси. Откинувшись в кресле, он закрыл глаза. Осталось написать предисловие. Собственно, оно уже давно созрело в его голове и начиналось так: «Астрономы утверждают, что свет погасших звезд доходит до земли через миллионы лет. Мы так никогда и не узнали бы о существовании этих звезд, если бы их свет не дошел до земли. Монеты, подобно лучам солнца и свету звезд, — посланцы давно ушедших в прошлое цивилизаций, народов и держав. Монеты видели греческих гоплитов, грудью закрывавших фермопильский проход от персов, непобедимые фаланги Александра Македонского, завоевавшие полмира, смерть Цезаря и триумф Августа, скифскую конницу у стен Ольвии и великую победу русских в Куликовской битве. Как исторический источник, монета значительно превосходит все другие предметы коллекционирования. А сама нумизматика, родившись из собирания старинных монет много веков назад, вышла за узкие рамки собирательских увлечений и превратилась в отрасль исторической науки.» Да, пожалуй, именно так он и начнет...

— Послушай, дед, — прервал его размышления внук. — Ты, конечно, в курсе этой таинственной истории с монетами императора Константина?

— А что тебя, собственно, заинтересовало? — удивился старый профессор. — Насколько я помню, ты всегда довольно иронично относился к моему увлечению.

— Прости, — Андрей хитро прищурился, вылитый дед, потом вздохнул. — Я просто почувствовал, что только с твоей помощью могу подрезать крылышки одному не в меру самоуверенному типу.

— Я не совсем улавливаю связь... — виновато признался Александр Васильевич.

— Максуд Рустамович заболел, и теперь нас дрессирует ассистент кафедры Завалишин, весьма импозантный субъект, внешние данные которого привлекают всю женскую половину нашей группы. Что же касается интеллекта...

— Вообще, подрезать крылышки нужно без посторонней помощи. И уж наверняка он знает больше тебя, — прервал речь внука Зарецкий.

— Ты знаешь, я не уверен. Женька Кариев из параллельной группы говорит, что Завалишин на семинаре рассказывал содержание фильма «Звезда пленительного счастья» — о декабристах. Согласись, если преподаватель черпает знания с экрана, он обречен...

— И все-таки, Андрюша, печально, что ты хочешь знать не для того, чтобы знать, а лишь для того, чтобы покуражиться.

— Просто ты хочешь погасить мою тягу к знаниям, — обиделся внук.

— Ладно. Изволь, расскажу. Только сначала поешь винограду — тебе необходима глюкоза.

Александр Васильевич пошел на кухню, достал из холодильника виноград, тщательно вымыл его и вернулся в столовую. Он поставил виноград перед внуком, сел в кресло, откинул голову на спинку, прищурился.

Андрей посмотрел на деда и понял, что тот не вымолвит ни слова, пока он не начнет есть. Тяжело вздохнув, внук с неохотой бросил в рот несколько ягод.

— Итак, тебе, разумеется, известно, что в результате дворцового переворота в 1801 году был убит император Павел и корона перешла к его старшему сыну — Александру I. Но поскольку брак Александра был бездетным, наследником престола стал второй сын Павла — Константин. После смерти Александра никто не сомневался, что престол займет Константин, хотя здесь были свои сложности. Почему ты не ешь?

— Ем, ем, дед, ты не отвлекайся.

— Так вот... Константин — случай по тем временам уникальный — развелся с женой-принцессой и женился на графине Грудзинской, не принадлежавшей к владетельному роду. Но лишь несколько человек знали, что еще в 1818 году он отказался от права на престол. Акт его отречения и манифест Александра, назвавший наследником престола третьего брата — Николая, хранились в секретном пакете, распечатать который надлежало после смерти Александра. Подай мне нитроглицерин, он там, на тумбочке. — Зарецкий часто задышал, закрыл глаза.

— Ты что, дед? — испугался Андрей и кинулся за лекарством. — Может, врача вызвать? — взволнованный, протягивал он трубочку с нитроглицерином.

— Ничего, сейчас пройдет... — Помолчал с минуту. — Все. Уже легче... Итак, 27 ноября, через час после того, как курьер --">