Eugenia Owl - Не верь его улыбке

вариант, старайся делать так, чтобы этот самый страх был всего лишь второстепенным героем, появлявшимся лишь изредка.

– Даниэль, ты меня слышишь? – в который раз спросила девушка.

– Прости, я слишком углубился в себя.

– Я заметила.

– Так из твоего рассказа мне следовало вынести то, что серьёзное потрясение изменило твоего отца, причём мгновенно.

– А говорил, что ничего не понял, – прищурив глаза, сказала она, будто в чём-то подозревая меня.

– Тогда почему мистер Андерсон решил, что в тебе причина?

– Потому что папа всегда говорил, что если бы не я, то он не был бы таким, как сейчас. Каждый по-своему поймёт эти слова, и Стивен Андерсон воспринял их так, как хотелось ему.

– Спасибо, что рассказала. Но я согласен с твоим отцом.

– В чём?

– Если бы не ты с твоим рвением помочь мне, всё было бы иначе. Элизабет, я правда благодарен тебе.

– В первую очередь, благодари себя, потому что, если бы ты не согласился, то всё было бы напрасно.

– Ты мёртвого из могилы поднимешь, пока не добьёшься желаемого, – решил пошутить я.

– Эй, детектив Остин, сомнительное какое-то «спасибо» получилось, вам не кажется? – попыталась отругать меня в ответ она, но мы оба рассмеялись. – Непривычно видеть тебя таким, но так приятно. Он бы гордился тобой, – произнесла она с толикой светлой грусти, смотря на выгравированное, на камне имя.

– Отец, я справился, – с лёгкой улыбкой обратился я к граниту, будто зная, что он стоит напротив, слышит меня и произносит: «Я всегда верил в тебя сын».

Какое-то время мы ещё стояли, молча, а затем направились к машине. Через час нас ждал Кристиан, сообщивший, что его выписывают. Месяц для него выдался действительно сложный. Если мы всего лишь переживали морально, но он ещё и испытывал сильную физическую боль. Когда в тот злополучный день врач вышел из операционной и сказал, что ему очень повезло, но восстановление будет долгим, у меня как будто огромный груз спал с плеч. Главное, что он был жив. Мистера Андерсона забрали сразу же, и даже если бы он и хотел себя оправдать, доказательств его неправомерных дел было более, чем достаточно. После того, как Кристиан пришёл в себя, ни разу не спрашивал об отце, будто его имя стёрлось из его памяти, а я и не собирался напоминать.

Мы подъехали к больнице даже раньше установленного времени, но Крис уже ждал нас на ступеньках. Он выглядел уже намного лучше, и лёгкий румянец лёг на его щёки, придавая ему здоровый вид. И всё же, я был недоволен тем, что он не дождался нас в палате, о чём и поспешил высказать:

– Почему ты здесь? Врач разрешил тебе передвигаться самостоятельно?

– Иногда я скучаю по тебе прежнему, – ответил он, переглянувшись с Элизабет, которая едва заметно улыбнулась, понимая, что тот говорит не серьёзно, и пожала плечами. – Я чувствую себя отлично, и мне надоело находиться в четырёх стенах. К тому же Бетти сказала, что вы почти на месте, и я могу выходить.

– Он уже не маленький мальчик, и это не плохо, что ты пытаешься его опекать, но немного сбавь обороты, – вступилась девушка в защиту Криса.

– Мне нужно привыкать не только к своим приобретённым чувствам и эмоциям, а ещё и к тому, что вы так прекрасно «спелись» с Элизабет и теперь будете действовать против меня. Почему Лео не здесь, – тяжело выдохнул я, желая запастись хоть его поддержкой.

– Крепись, друг, – всё ещё издеваясь, но по-доброму, сказал Крис, опустив руку мне на плечо. – Так что, едем?

Кристиан присоединился к Элизабет, и они пошли к машине, что-то бурно обсуждая. Я развернулся к зданию больницы, надеясь, что это будет последний раз, когда кто-то из мной дорогих людей окажется здесь снова. Но было кое-что ещё, над чем нам необходимо было подумать, как бы сложно это не было. И Крис, как только мы выехали с главной дороги и ещё не свернули в сторону его дома, завёл разговор:

– Элизабет, можешь поехать к участку.

– Ты хочешь встретиться с отцом? – спросила она, понимая, что затрагивает не очень приятную для него тему.

– Я обещал, что расскажу о том, что похитил детей. И тот поджог, это же тоже моих рук дело.

– Ты уверен? – поинтересовался я, возможно слишком резко. – Поджог, это дело десятилетней давности, которое давно закрыли, а случай с детьми…Они были лишены родительской любви, и, возможно, это похищение хоть для кого-то стало поводом задуматься и прислушаться к ним, – сказал я, хотя со стороны детектива это было крайне --">