Владимир Габышев - Чужие в городе

придет в милицию.

Капитонов от удивления раскрыл рот.

— Сам? В милицию?

— Ага, — скромно повторил Семен. — Лично.

Бровенко сидел у окна, озабоченно посматривая на улицу. Машины, с тщательно увязанным грузом, к столовой не подъезжали. Носились туда-сюда грузовики, явно местные, а они его не интересовали нисколько...

Опергруппа вошла в столовую. Окороков о чем-то шепотом переговорил с гардеробщицей. Она сначала отрицательно мотала головой, потом опасливо, словно гранату, сняла с вешалки роскошную шубу Бровенко и вручила ее Окорокову.

— Я пошел, — махнул он рукой товарищам.

Когда Бровенко отдал гардеробщице номерок, она выкинула на барьер затасканную, лоснящуюся от мазута телогрейку.

— Ошибаешься мамаша, — улыбнулся Бровенко, — это не моя роба. Моя чуть новее и вокруг шеи пришит кусок меха под названием воротник.

— А шапка... ваша?

— Моя. Что за шутки, — глаза весельчака сузились, стали угрожающе холодными. — Я у вас прошу мою шубу. Шубу! Понимаешь? А не эту униформу доблестного трудяги!

— Но под вашим номером висела телогрейка, — сквозь слезы прошептала гардеробщица. Бровенко по ее просьбе перебрал все, что висело на вешалках, — шуба исчезла.

— Теть Поля-а! — закричала раздатчица из окошка. — Из милиции звонили. Какой-то пацан у тебя из гардероба шубу свистнул. Его возле почты дежурный поймал. Тот сразу и признался, что у тебя стащил. Говорят, если хозяин не ушел еще, то пусть приходит!

Бровенко уверился в случайность происшествия. В карманах ничего подозрительного нет, «пушка» спрятана надежно. «Расскажу братве — с хохоту подохнут. Обокрали! Меня! Ха-ха!»

— Может, кто одолжит пальто, — обратился он к толпившимся посетителям, — а то на улице холодновато.

— Возьмите мою куртку, — предложил рослый парень.

— Через несколько минут верну, — вежливо поклонился Бровенко хозяину куртки, — извините, что так получилось...

— Пожалуйста, пожалуйста. С каждым может, — сказал хозяин куртки. — Только побыстрее, мне на работу надо. А то начнутся протоколы. Милиция же!

— Какие еще протоколы? — возмущенно выговорил Капитонов. — Они в шубе приходили в столовую. Я сам видел. Видел же, Гена, верно?

— Точно. Была на них шуба, — подтвердил сотрудник.

— Пойдем, Гена, подтвердим. Не то, действительно, затянут.

— Пошли.

Бровенко и добровольные свидетели вышли.

Ах, как Грамотей ненавидел этот дом! В глазах зеленело от вида одной вывески.

В дежурке, кроме сотрудника, прикалывавшего кнопками плакат к стене, никого не было.

— Вам кого?

— Насчет шубы мы... — прохрипел Бровенко.

— A-а. Пройдите в третий кабинет налево.

Бровенко вышел первым, за ним свидетели. За столом сидели Гуров и Семен Окороков. На столе лежала шуба. Его шуба.

— Садитесь, Бровенко. — Гуров жестом указал на стул. Грамотей рванулся назад, но свидетели с такой силой завернули локти назад, что хрустнули кости. Щелкнули наручники.

— Садитесь же, Бровенко. Или вам легче, если я вас буду называть Грамотей?

* * *

Группе лейтенанта милиции Заводского, которая должна была задержать Попа, не повезло с самого начала. У домов в тупичке номеров никогда не было. Жители знали друг друга по фамилиям, так как тупичок, в котором стояло 5 домиков, обозначался одним номером.

— Подождем кого-нибудь, спросим.

Ждать им пришлось недолго. Со стороны города присеменил старичок. Старичок как старичок, в руке сетка с двумя буханками хлеба.

— Дед, — остановил его Заводской, — где здесь Ощепков живет?

— Ощепков — да вон, кажись, вторые ворота направо.

— Спасибо.

Заводской с сотрудниками зашли в ворота, вежливо постучали в дощатую дверь сеней.

— Вам кого? — спросил женский голос.

— Здесь живет Ощепков?

— Та ни. Вин вона, где живе... У том ряди перший.

Через минуту группа подняла с постели обрюзгшего, во многих местах подсиненного Ощепкова.

— Где Вощинский? Ну, Поп еще его кличут.

Хозяин долго не мог понять, которого из постояльцев ищут молодые люди.

— Бородатый?

— А кто его знает, — рассердился Заводской. — Где он?

— За хлебом пошел.

— Когда? Давно?

— Давно-о. Придти должен был уже. Где его носит? То все дома сидел, теперь гулять надумал.

Лицо Заводского сморщилось от догадки.

— Он как одет был?

— Обыкновенно. Шапка, полушубок белый, валенки.

Заводской, за ним другие выбежали на улицу. Не было --">