Пер Вале , Май Шёвалль - Розанна. Швед, который исчез. Человек на балконе. Рейс на эшафот

работник.

– Да-да, конечно.

Разговор закончился.

Они приехали, вышли из машины и разошлись по своим кабинетам.

Советник полиции позвонил окружному начальнику в Линчёпинге.

– Я подожду, пока мы будем знать больше, – сказал окружной начальник.

У комиссара состоялся краткий разговор с Ольбергом.

– Прежде всего нужно выяснить, кто она такая.

– Да, – сказал Ольберг.

Он пошел в кабинет, позвонил пожарным и попросил дать ему двух аквалангистов. Потом прочел дело о краже со взломом в припортовом квартале. Ну, тут скоро все выяснится. Ольберг встал и пошел в дежурную комнату.

– Есть заявление о том, что кто-либо пропал без вести?

– Нет.

– А в розыске никто не числится?

– Никого, похожего на нее, нет.

Ольберг вернулся в кабинет и принялся ждать.

Через пятнадцать минут зазвонил телефон.

– Придется произвести вскрытие, – сказал врач.

– Ее задушили?

– Думаю, что да.

– Изнасиловали?

– Вероятно.

Врач минуту помолчал, потом добавил:

– Ну, так как?

Ольберг грыз ноготь на указательном пальце. Он думал об отпуске, который должен был начаться в пятницу, и еще о том, в какой восторг от всего этого придет его жена.

Врач неправильно истолковал его молчание.

– Вас это удивляет?

– Нет, – сказал Ольберг.

Он положил трубку и зашел за Ларссоном. Вместе они отправились к советнику полиции.

Через десять минут советник полиции обратился в окружное управление с официальной просьбой о проведении судебно-медицинской экспертизы. Управление связалось с государственным институтом судебной медицины. Прозектором оказался семидесятилетний профессор. Он приехал ночным поездом из Стокгольма, прекрасно выспавшийся и в отличном настроении. Вскрытие он проводил восемь часов, практически без перерывов.

Закончив работу, он дал предварительное заключение: «Смерть наступила в результате удушения. Половые органы серьезно повреждены. Сильное внутреннее кровотечение».

На письменном столе Ольберга начали понемногу накапливаться разные документы, связанные с расследованием этого дела. Все можно было выразить одной фразой: на дне канала возле шлюзов в Буренсхульте обнаружен труп женщины.

Ни в городе, ни в соседних полицейских округах не было зарегистрировано заявлений, что кто-то пропал без вести. Никто, соответствующий описанию мертвой женщины, в розыске не значился.

3

Было четверть шестого утра, шел дождь. Мартин Бек долго и тщательно чистил зубы, чтобы избавиться от свинцового привкуса во рту, и ему показалось, что это удается.

Потом он застегнул воротничок рубашки, повязал галстук и удрученно посмотрел на свое лицо в зеркало. Пожал плечами и вышел в холл, а оттуда направился в комнату, где бросил страстный взгляд на модель учебного парусника «Дания»^[1], которую, пожалуй, даже чересчур долго собирал накануне вечером, и вошел в кухню.

Он ходил по квартире тихо, словно крадучись, отчасти по старой привычке, отчасти – чтобы не разбудить детей.

Уселся за кухонный стол.

– Газет еще нет?

– Почтальон никогда не приходит раньше шести, – ответила жена.

На дворе уже рассвело, однако небо было затянуто тучами, и в кухне царил полумрак. Жена не включила свет. Она говорила, что экономит.

Он открыл было рот, но так ничего и не сказал – разгорелась бы ссора, а для этого был неподходящий момент, ограничился тем, что тихонько барабанил пальцами по столу и смотрел на пустую чашку с орнаментом из синих розочек. На краю чашка была надколота, вниз тянулась рыжая трещина. Эта чашка провела с ними почти всю их супружескую жизнь. Больше десяти лет. Жена редко что-нибудь разбивает, и уж вовсе нет ничего, что нельзя было бы склеить. Самое удивительное, что дети тоже пошли в нее.

Неужели такие вещи передаются по наследству?

Жена сняла с плиты кофейник и налила кофе.

– Может, тебе хочется поесть?

Он перестал барабанить по столу, пил осторожно, маленькими глоточками. Сгорбившись, с подавленным видом сидел за столом.

– Тебе следовало бы немного поесть, – сказала она.

– Ты ведь знаешь, что утром я не могу есть.

– Но ты должен поесть, – продолжила она. – Особенно если учесть, какой у тебя желудок.

Он нащупал кончиками пальцев на своем лице несколько пропущенных волосков, которые не удалось сбрить; они были короткие и острые. Молча пил кофе.

– Я могла бы сделать хотя бы бутерброды, – сказала она.

Через пять минут он тихо поставил чашку, поднял глаза и --">