Николай Иванович Леонов , Алексей Викторович Макеев - Сыщик ошибается только раз

обморок, – пробормотал Гуров, выслушав жену. – И присматривала мне богадельню…

– Ничего себе богадельня! – возмутилась Мария. – Говорят, отдых в «Зеленом кольце» – так называется этот комплекс – могут себе позволить только состоятельные люди! Организовали все это энтузиасты родного края, предприниматели-сибиряки. Вложили огромные деньги, но теперь и за путевки они дерут дай бог! А куда денешься? Зарплаты, инвестиции, реклама. Все же надо окупать – рынок. Они ведь предприниматели, а не добрые волшебники, согласен?

– Ну, вот видишь, – обрадовался Гуров. – Мы же с тобой не состоятельные люди, чтобы приобретать подобные путевки.

– Во-первых, вполне состоятельные, – тут же рассердилась Мария. – А во-вторых, я уже обсудила этот вопрос с Петром, и он согласился отправить тебя туда за казенный счет. Говорит, что за долгие годы службы ты заслужил орден с бриллиантами, а не только паршивую путевку в санаторий.

Петром она называла, конечно, генерала Орлова, который был не только начальником мужа, но и старым другом семьи Гуровых. Судьба лучших оперуполномоченных, которых он в свое время вытащил в Москву из провинции, волновала Орлова отнюдь не формально. И Гуров, и Крячко были для него людьми почти родными, хотя и с тем, и с другим генерал неизменно собачился по каким-нибудь животрепещущим вопросам. Но он же, если того требовала ситуация, вставал грудью на их защиту, не обращая внимания ни на какую субординацию. Одним словом, как выражалась по этому поводу Мария, отношения были сложными, но трогательными.

– Вот про орден с бриллиантами, пожалуйста, поподробнее! – попросил Гуров, не столько из-за того, что ему действительно нужен был орден, а потому что не хотелось никуда ехать. – Активный отдых – дело хорошее, но ничто так не бодрит, как внимание начальства, воплощенное в скромном ордене, инкрустированном по периметру скромными бриллиантами…

– Ладно, тем, кто падает в обморок, ордена не дают! – безжалостно сказала Мария. – А свежий таежный воздух я тебе обещаю, поскольку вижу, что в принципе ты не против.

Вот так оно и вышло, что уже через четыре дня Гурова обнимался на перроне Казанского вокзала с женой, полковником Крячко и генералом Орловым, прощаясь с ними на две долгие недели, в течение которых свежий таежный воздух и мастерство высокооплачиваемых специалистов должны были вернуть ему утраченную бодрость. Впрочем, до последнего момента Гуров не оставлял надежд избежать сибирской ссылки, всячески намекая, что здоровье его полностью восстановилось и в дополнительной коррекции не нуждается. Ради этого Гуров особенно крепко обнимался с генералом, стараясь прижать так, чтобы у Орлова трещали кости. Орлов стоически терпел, делая вид, что не замечает титанических усилий подчиненного, но, когда Гуров уже сидел в купе и с грустью выглядывал в окошко, генерал на прощание показал ему внушительный кулак, что должно было означать, несомненно, одно – дал бы я тебе как следует, да больных бить не положено, мой дорогой. С этим Гуров и уехал, помахав напоследок жене, с которой так толком и не сумел повидаться за эти суматошные дни.

Все же Гуров рассчитывал, что новые впечатления и новые знакомства могут утешить его в одиноком путешествии. Однако никаких особенно сильных впечатлений не последовало. Фирменный поезд оказался на редкость удобным, комфортным и тихим. Молодые проводницы, все, как на подбор, симпатичные, одетые в новую красивую форму, были предупредительны, заботливы и почти незаметны. Сосед по купе у Гурова, несомненно, имелся, но увидеть его не представлялось возможным. Обосновавшись в купе раньше Гурова, этот виртуальный сосед куда-то сразу исчез и больше ни разу не появлялся. В одиночестве Гуров очень быстро заскучал и стал спасаться тем, чего ему постоянно не хватало в обыденной жизни, – сном.

Сначала ему очень понравилось спать. Не нужно было задумываться о будильнике, о назначенной встрече, о том, чтобы с утра пораньше забежать к экспертам, – это была неограниченная свобода. Но затем, пресытившись беззаботным времяпрепровождением, Гуров начал ощущать смутное беспокойство, свойственное всем занятым людям, неожиданно оказавшимся вне привычной колеи. Пришло оно во сне, накануне пробуждения и обещало испорченное настроение на весь последующий день, но, к счастью, Гуров успел сообразить, что именно этим утром он прибывает на место назначения. То же самое подтвердил мелодичный девичий голос, --">