Владимир Дмитриевич Листов - У каждого свой долг (Сборник)

времени останавливался у сияющих витрин маленьких магазинчиков. Меня поражали и голубые фонари, вспыхнувшие на центральной улице, и перезвоны колоколов, и силуэты католических костелов, и разукрашенные тройки. Песнями и смехом провожала молодежь масленицу. Прощай, зимушка-зима!..

Я знал, что многие верят новой власти и ее поддерживают. Но все ли? Сколько других? Кто из них будет стрелять? С любопытством я всматривался в освещенные окна домов. Кто там? Друзья или враги? Может быть, просто обыватели, которые еще не выбрали свой путь? С кем из них придется мне столкнуться и какими будут эти встречи?

Я поднялся в свой номер, Крылов уже ждал меня.

— Где вы были? — я увидел, что он не в духе.

— Осматривал город…

— Пошли ужинать. Дела обстоят хуже, чем я думал, — бросил он. Я понял, что он не расположен к разговору, и молча зашагал за ним. Наскоро поев в кафе, мы легли спать.

Наутро у майора Дуйтиса состоялось совещание. Собралось много народу, и в небольшом кабинете скоро стало душно. Дуйтис говорил медленно, с одышкой, словно превозмогал себя. Несмотря на это, его речь была собранной, логичной.

— Фашисты наглеют с каждым днем, — голос начальника управления звучал резко и решительно. — Вчера опять разбросали листовки, пытаются запугать население. Свой главный удар банда готовит в спину Красной Армии в случае военного конфликта с Германией. Главари надеются, что война наступит скоро, готовятся к ней, считая себя резервом фашистов в нашем тылу. И хотя подавляющее большинство населения на нашей стороне, мы не имеем права ждать, когда враг перейдет в открытое наступление. Мы должны нанести упреждающий удар… Прошу обратить внимание: участники организации почти не оставляют следов. Дает себя знать большой опыт подпольной борьбы.

— Сколько лет действует эта организация? — поинтересовался Крылов.

Дуйтис раскрыл папку, полистал бумаги.

— Тут у нас собраны архивные материалы буржуазной контрразведки. Она тоже интересовалась этими людьми. Но правительство не трогало организацию, видимо не хотело ссориться с Гитлером… Организация существует больше десяти лет… Нам известно, что главарь находится в городе, другие скрываются на хуторах…

— Из банды кто-нибудь арестован?

— Одного мы взяли, но он молчит.

— Как его фамилия?

— Крюгер. Ганс Крюгер.

Совещание затянулось.

Я сидел в дальнем углу кабинета и перебрасывал взгляд с одного незнакомого лица на другое, наблюдая, как слова майора Дуйтиса действуют на разных людей.

Как всегда в подобных случаях, выявились детали, которые на первый взгляд имели малое отношение к делу, а при всестороннем анализе вдруг оказывались очень важными и значительными. И теперь задача заключалась в том, чтобы в лабиринте отрывочных, противоречивых фактов выбрать наикратчайший путь к центру фашистской организации. Но для этого требовалось множество дополнительных сведений.

Минула первая неделя. Отбор сведений, сопоставление событий — задача нелегкая. Проверка сообщений, допросы свидетелей отнимали уйму времени. Но, несмотря на затраченные усилия, крупицы пока не слагались в нечто единое. Все было разобщено и хаотично.

Однажды меня вызвал Крылов.

— Володя, быстренько в приемную, — сказал он. — Там один товарищ принес документы. Поговорите с ним.

Я бегу вниз. В руках у мужчины сверток. Он передает его мне и на ломаном русском языке поясняет:

— Это листовки. Мы собрали их на улице Адама Мицкевича.

Разворачиваю сверток. В руках пачка листовок, пахнущих типографской краской. Они наполнены злобой по отношению к Советской власти, к коммунистам. Даже неприятно брать в руки. В них содержатся призывы к саботажу, восхваляются фашизм и Гитлер. Подобные я уже видел. Это последние потуги свергнутых эксплуататорских классов вернуть свои привилегии. Они готовы пойти на союз с кем угодно. Отложив листовки в сторону, я поднимаю глаза на мужчину. Он меня понимает без слов, беспомощно разводит руками и говорит:

— О! Это сделано хитро.

Незнакомец рассказывает, как он подобрал на улице эти листовки. Оттого, что он не может сказать ничего определенного, назвать приметы людей, которые их бросали, он смущенно краснеет.

— Листовки падали с крыши, — как бы оправдываясь, поясняет он. — Мы с товарищем побежали наверх, на чердак, но там уже никого не было.

Поблагодарив его, я возвращаюсь к Крылову.

— Где --">