Максим Касмалинский - Политолог из ток-шоу

– Глупо отрицать. Все как договаривались. Ты, пап, что на меня так смотришь?

– Ты сказал, что ушел навсегда.

– Какой навсегда? Я пару дней… Ты чего? Слушай, надо тебе завязывать срочно.

Артур убрал сахар на полку.

Пора? Вскрываемся. Телефон объекта отключен. Ну, ничего.

Артур достал трубку, ответил, удивился.

– Пап, это тебя, – передал телефон.

– Здрасте, Борис Олегович, – говорю. И коллеги по сообществу тоже слушают. – Вы меня не знаете. Но есть у меня одна интересная для вас информация. Ваша откровенность на Ю-тубе. Думаете, это вы решили? Ничего подобного! Это за вас решили! Доброжелатель призывал к публичным жестам. Вы бы не послушали анонимных сообщений, если б не был создан информационный фон. И мы его для вас создали! Проблемы в работе, проблемы в семье, спасательный круг пару раз. Непредвиденные события. Вы, дорогой манипулятор, на собственные грабли наступили. Все по вашей технологии: непредвиденные события, нарушение логических связей, так? Утрата критического мышления. Расщепление сознания. Всего-то пару месяцев работы, и теленок сам бежит на бойню. С вашим бизнесом покончено. Придется переквалифицироваться. И это сделали вы сами. Понял!? Сам сделал! Занимайся дровами, раз научился. Так что прощаюсь. Вы нам больше не интересны.

Он бледный сидит с телефоном у уха и повторяет: алло, алло.

– Папа! – кричит Артур. – Что с тобой? Ты что?! Что случилось?!!

– Что? Я не слышу. Что-то с ушами. Не слышу. Не слышу. Не слышу.

ЭПИЛОГ

…………………………

Здесь должны быть восполнены лакуны в повествовании.

Следовательно, эпилог будет опубликован, когда незримый команданте Уго Кодекс воспримет принципы разумности и справедливости.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Ночью нарожденный снег наполнил парк, белизна легла у ворот зверинца, четверо с лопатами чистили дорожки. Мелкие снежинки в солнечном луче уплывали вверх.

– А красиво, – сказал самый молодой, с рыхлым звуком загребая снег. – Чисто так. Раньше я бы сказал цитату из.

Тот, кто был постарше, обстучал лопату об ботинок.

– Еслиф твой талант пропал, – сказал он. – Значит так и надо было. Шибко не жалей.

– Какой там талант? Нейроны в голове. Знаешь! А хорошо, что ты не уехал пока.

– Егор остался в зоопарке, – проговорил Егор. – Песня наоборот.

Артур принялся лопатой обрубать сугробик. Выровнял метра три, снег выбросил с тропинки.

Саша узбек сидел на корточках и щелкал зажигалкой, которая никак не загоралась.

– Сань! – позвал Артур. – А ты чего больше всего боишься?

– Ничего, – с зажатой в губах сигаретой промычал узбек. К нему подошел Егор и наставительно сказал:

– Зимой надо пользоваться спичками, – протянул коробок. – Чебы не смерзло. И шерстяными носками.

– И валенками, – крикнул Артур.

– Совсем русский язык не знают, – громко сказал Егор, обращаясь как бы к узбеку. – Пимы называют валенками! Москвичи, блин.

– Я больше боюсь, – Саша наконец прикурил. – Когда я умру, лечу такой, а там оба-на: апостол Петр у ворот. Это боюсь.

– А че? – не понял Егор.

– Он мусульманин, – пояснил Артур.

– Да ну, там поди войдут в положение, – Егор снял перчатки, набрал в руки снег, начал лепить из него колобок.

– А я не верю в Бога, – твердо произнес Артур.

– А ему как-то по хер, – сказал Егор и бросил снежок в сторону четвертого работника и попал прямо в черенок лопаты. Тот обернулся.

– Пап! Иди к нам! – прокричал Артур. – Перекур!

Узбек глубоко затянулся и с дымком проговорил:

– Один думает, что не верит в бога, другому кажется, что верит, но это пустяки. Делать будут все равно как надо. Ишак мой тоже с ощущениями, а все равно: когда дадут, тогда пожрет.

Боб подошел к компании, приподнял складку спортивной шапки над левым ухом, где блестел слуховой аппарат. И был он весь неловкий в этой старой матерчатой куртке, спортивных штанах, присыпанных снегом, какие-то детские рукавички на нем с расшитым цветочком красного цвета, неловкая улыбка, шаткая походка. Боб улыбнулся виновато, словно спросил: у меня получается? И лопату держит на весу, будто бы готовый тотчас приступить к работе.

– Мы, наверное, без тебя справимся, пап.

– В самом деле, Борис Олегович, вы бы лучше по переулку прошвырнулись. Как раз в воскресенье все дома.

Боб поправил шапку, наушник.

– Да? – спросил.

– Идите, конечно.

– Тогда я пошел?

Боб аккуратно погрузил лопату в сугроб и пошел по тропинке. Один раз оглянулся.