Алексей Борисов - День конституции

Желающие всё прибывали и прибывали. У металлоискателей за оцеплением по обе стороны улицы Горького и на Большой Бронной было темно от скопления людей. Здесь, ближе к ним, в толпе оказалось особенно много ребят и девушек студенческих лет и школьников. В руках у взрослых были самодельные плакаты: «Требуем политической реабилитации Горбачева, Яковлева и Шеварднадзе!», «Коррупция – раковая опухоль государства!», «Больше демократии – больше социализма!». Остальные лозунги с этой позиции не читались.

– Ничего себе, – сказала Татьяна, – я такого в жизни не видела.

– Я больше видел, притом раз в несколько. Весной девяностого года, на Манежной. Правда, только по телевизору, – заметил Алексей.

– Не пошел?

– За пятьсот километров? Я же приезжий, лимита.

Одежду части демонстрантов украшали значки: на одних выделялись полоски российского триколора, на других, кажется, мелькало чье-то лицо. Изловчившись, Гончаров поймал за капюшон пробегавшего мальчишку лет тринадцати.

– Вы что?

– Пресса! Только посмотрю.

С металлического кругляша на них смотрел, конечно, Михаил Сергеевич из тех бурных лет. Молодой, уверенный в себе, еще не прибитый неудачами, злобой, изменой. С тем самым пятном на лбу, которое сначала ретушировали, а потом бросили – и это тоже стало приметой перемен. И глаза у него были веселые.

– Второго нет? – спросил Алексей.

Мальчишка отцепил от куртки свой.

– А ты?

– Я себе еще найду. Берите!

Татьяна взяла значок в руки, рассмотрела в подробностях.

– Они верят, что он вернется?

– Не думаю, – Алексей пожал плечами. – Он, скорее, символ для них. Хотя Дубчек вернулся осенью восемьдесят девятого³¹.

– Кто?

– Ах, да, вы этого в школе уже не проходили.

– Я дикая, да? Да? – Татьяна незаметно ткнула его локтем под ребра.

Корреспондент «Правды» улыбнулся.

– Да. Дикая, но симпатичная. Глянь, кто идет…

Сбоку, от улицы Горького, к ним через густую толпу пробирался Денис. Он очень даже неплохо выглядел после своего сидения в подполье. Сегодня явно побрился, надел кожаную куртку на меху, как у заграничного летчика из голливудского фильма про войну, повязал оранжевый шарф и увенчал свой наряд вязаной шапочкой с модным лейблом.

– Ты прямо как вождь оппозиции, – сказал Алексей, смягчая некоторую неловкость шуткой.

– Тебя самого из газеты не вытурят за присутствие на таком сборище? – отозвался Денис.

– Теперь уже, наверное, пожизненно не вытурят. Разве что, в самом деле, замыслю революцию устроить.

Денис хохотнул в ответ и легонько двинул приятеля кулаком в живот.

«Сговорились они, что ли, бить меня сегодня? Ох и сценка у нас, но без фонтана. Любовный треугольник в полном составе, – подумал Алексей. – Объясниться как-то надо бы».

– Что у тебя на работе? – спросил он вместо объяснений.

– Главный вчера сам звонил домой. Заверил, что всё окей, можно в понедельник с утра выходить и выдавать вал по плану, – радостно сообщил Денис.

Они помолчали под шум толпы и звуки проверяемого усилителя.

– Таня, спасибо тебе огромное, нечеловеческое просто, – теперь голос Дениса был очень серьезным. – Я тебя, конечно, втянул в эту историю. Думал, без последствий обойдется. Ну, и обошлось ведь, да?

Татьяна не отвечала.

– Обошлось? – повторил Денис уже громче.

– Считай, что обошлось, – сухо сказала она.

Все опять помолчали.

– Мы потом еще поговорим, да? Посидим где-нибудь, если вы не против, – Денис поправил свой оранжевый шарф. – Я пойду пока, сына поищу. Ладно?

– Ладно. Поищи, конечно, – ответил за обоих Алексей. – Кстати, возьми, он же твой.

Гончаров полез за пазуху и выудил мобильный телефон, который достался ему от Татьяны.

– Нет, оставь себе, – помотал головой Денис. – На память.

– О чем?

– Не о чем, а о ком. О хорошем человеке.

– Ты про кого сейчас? – не понял Алексей.

– Был такой, Панин Виктор Васильевич. Может, расскажу после, – Денис махнул рукой, поморщился, как от сильного ветра, хотя было тихо, и нырнул в толпу.

Алексей внимательно посмотрел на мобильник и аккуратно положил его на место, рядом со значком.

Телефон зазвонил, когда отзвучала «Патриотическая песня» Глинки и заговорил первый оратор. Алексей плотно прижал мембрану к уху, зажав второе ухо перчаткой. Это был Олег Большаков, с которым он все эти дни исключительно созванивался, но так и не встретился.

– Новости слушаешь, смотришь? – весело спросил тот.

– Про --">