Андраш Беркеши - Перстень с печаткой

сербы. Никто из обучающихся не знал истинного имени другого, да никто и не допытывался, и только по характерным ошибкам в английском произношении можно было приблизительно догадываться о национальности каждого. На шестимесячных курсах проводилась всесторонняя подготовка. Слушателей знакомили с основами разведки и диверсионной деятельности, с обязательными правилами конспирации; наряду с различными дисциплинами психологического свойства им преподавали и всевозможные технические предметы: они обучались шифрованию, фотографированию, радиоделу, вождению автомобиля. Не были забыты и предметы, развивающие ловкость; поэтому, когда закончилось обучение на курсах, Кальман и его товарищи не только умели отлично владеть ручным оружием, но и неплохо освоили приемы дзюдо. В этих «науках» Кальман особенно хорошо преуспел.

После окончания курсов Дункан вызвал к себе молодого человека. В кабинете было тепло, в камине весело потрескивал огонь. Дункан предложил Кальману сесть и после краткого вступления, в котором он похвалил его за прилежание, сказал:

— Итак, молодой человек, завтра вы как солдат Великобритании, присягнувший на верность его величеству, возвратитесь в Венгрию.

— Слушаюсь, сэр.

— Учитесь, получайте образование, живите привычной вам жизнью.

— А в чем будет заключаться мое задание, сэр?

— Посмотрите, пожалуйста, на эту фотографию.

Кальман взял в руки фотографию размером 6x9 сантиметров. С нее ему улыбалось лицо деда. Оливер Кэмпбел сидел у окна; правая рука его была на подлокотнике кресла, пальцы сжимали голову резного льва; левая рука лежала на коленях.

— Мой дед, — тихо произнес Кальман.

— Внимательно всмотритесь во все детали. Прочтите также и надпись на обороте.

— «Моему внуку, с любовью и гордостью. Лондон, 1940, февраль. Оливер», — прочел юноша.

— Вам ничто не показалось странным в этом тексте?

Кальман долго изучал надпись.

— Да, сэр, — сказал он. — Дата написана дедушкой по венгерскому обычаю: сначала год, потом месяц.

— Верно, молодой человек. Так вот, слушайте. Вы должны беспрекословно выполнять задания того человека, который предъявит вам эту фотокарточку. Возможно, что ваш шеф явится только спустя несколько лет.

— А до этого какое будет у меня задание?

— Соблюдать все законы и жить, не привлекая к себе внимания. Так, как этому вас обучали. Вы должны раствориться в массе, в буднях. Без указаний вы не можете принимать участие ни в каком политическом движении или акции.

— Понятно, сэр, — проговорил Кальман и вернул Дункану фотографию. — А что мне делать, если меня призовут в армию?

— Подчиниться. И еще одно: вы добровольно изъявили желание служить нам. Поэтому за измену вы понесете строгую кару.

Кальман встал.

— Вы не разочаруетесь во мне, сэр.

Когда он прощался со своей матерью, у него было такое чувство, что они никогда больше не увидятся.

Кальман вернулся на родину. Проходили месяцы, а доверенное лицо к нему не являлось.

Летом 1941 года — ему уже исполнилось двадцать лет — он вместе с другими студентами университета был призван на военные сборы.

Накануне его отбытия в часть тетя Аннабелла устроила по этому поводу праздничный ужин. Кальман был тронут заботой и любовью Аннабеллы и внимательно слушал ее советы.

После ужина дядя Игнац положил ему руку на плечо.

— Пошли, мой мальчик. Кофе принесут ко мне в комнату.

Доктор удобно расположился в глубоком кресле, закурил сигару и спросил Кальмана, почему он не садится. Тот стоял у окна, спиной к Шавошу, и смотрел в сад.

— Знаешь, Кальман, — слышал он голос доктора, — военная служба в колониях, в тропиках, очень тяжелая. В десяти — двенадцати тысячах километров от родины. Когда я был в Гонконге…

— Ты был вместе с дедушкой в Гонконге?

— Да, в тридцатом году… Там мы и познакомились. В ту пору старика интересовала авиационная промышленность Японии, и он на несколько лет поселился в Гонконге. Пей кофе, а то остынет. Гонконг… Любопытный город, и люди там любопытные. Это разведывательный центр Британской империи в борьбе против Японии. Место сбора международных авантюристов…

На башне францисканской церкви пробило восемь часов.

— Я пообещал твоему деду, что буду присматривать за тобой. Он шлет тебе привет.

Молодой человек вскинул голову.

— Когда ты разговаривал с ним?

— Он просит, чтоб ты не забывал его. И для большей убедительности посылает тебе эту --">