Михаил Яковлевич Черненок - Жестокое счастье

Ирины на трухлявые плахи настила, ни всплеска воды он не слышал…

В эту суматошную ночь, как и в предыдущую. Цветков лежал у тети Маруси на сеновале, не смыкая глаз. В голове творился невообразимый сумбур, словно на заевшей пластинке, крутились одни и те же слова Ирины: «Нет, от меня так просто не отделаешься…» Догадка, что Воронкин обманул его с часами, будто наивного младенца, почему-то пришла к Васе лишь перед рассветом. С горячечной отчетливостью он наконец осознал, в какую страшную историю влип, обхватил руками голову и готов был биться лбом об стенку. И еще сильнее, чем вчера, застучало в мозгу: «Домой!»

К утру нервное потрясение ослабло, и Вася с упрямым ожесточением начал действовать. Семь бед — один ответ! Прежде всего он решил доказать Ирине свою смелость — забрать в Доме культуры туфлю.

О смерти Крыловецкой Цветков узнал позже. Рассказали Васе об этом играющие в карты мальчишки, которые видели, как из озера доставали труп. И тут Вася, что называется, пошел ва-банк — выиграл у Борьки Муранкина золотое кольцо с печаткой…

В этот день Бирюков ушел с работы позже обычного — долго просидел в отделе с Анатолием Захаровичем Цветковым. Что мог сказать Антон убитому горем седому человеку о судьбе его сына? Когда следствие закончится, судьбу Василия решит суд. Судьи, разумеется, учтут и возраст, и личность подсудимого; его полное признание; учтут и то, что спровоцировал Васю на магазинную кражу рецидивист Воронкин. Но какое бы наказание ни получил Цветков-младший, ему до конца жизни помнить, что участвовал в краже, что поднял руку на старика сторожа, что по его запальчивой неосторожности погибла непутевая Ирина, первая и горькая его любовь…

К райцентру приближалась гроза. Стараясь до начала ливня поспеть домой, Бирюков вышел на асфальтированную насыпь к мосту через речку. Справа, за тополями, показалось рябоватое от ветра озеро, где оборвалась жизнь Крыловецкой. Тревожно шелестела тополевая роща.

Недалеко от танцевальной площадки, у запрещающего знака, начальник ГАИ Филиппенко строго отчитывал юного мотоциклиста. Он увидел идущего Бирюкова и направился к Антону навстречу. Подойдя, участливо спросил:

— Что такой мрачный? Заболел?

— Чужой боли, Гриша, хватает, — ответил Антон.

— Да, на нашей работе не повеселишься. Послушай, Игнатьевич… — Филиппенко смущенно кашлянул. — Кажется, действительно промашку я дал относительно Суржикова. Нельзя как-нибудь мою ошибку замять?..

Бирюков отрицательно повел головой:

— Нет, водительское удостоверение Суржикову придется вернуть.

— Это само собой понятно! Имею в виду другое: чтобы до начальства не дошло. А то — хоть с работы уходи.

— Иногда сменить работу полезно.

— В каком смысле?..

— Черствый ты, Гриша.

— Я не сестрой милосердия работаю, — обиделся Филиппенко.

Антон Бирюков повернулся к озеру. На берегу четверо пожилых рабочих укладывали в кузов грузовика спиленные столбы давным-давно никому не нужного пожарного настила. У горизонта коротко чиркнула яркая змейка молнии, и через несколько секунд отдаленно пророкотал первый раскат грома.

--">