Николай Николаевич Красильников , Александр Чернов - Могила для горбатого

задвигалась вверх вниз…

…Едва Женька вышел в соседнюю комнату, как тут же уловил запах анаши, знакомый, наверное, любому живущему в Средней Азии человеку мужского пола. Вовка Алиферов по прозвищу Нечистый — высокий, сутулый, худощавый мужчина тридцати четырех лет, с волевым мужественным лицом сидел на диване за столом и, пряча в руках папиросу, с шумом втягивал в легкие вместе с воздухом дым. Конечно же, Нечистый ни от кого не прятался. Он находился в своей квартире, а мать — единственный, кто мог на него вякнуть — болталась неизвестно где. Нет, Вовка смолил так "косячок", чтобы вобрать в себя и тот дым, что исходил с другого конца папиросы. Жалко все же кайфовый дым просто так на ветер выпускать.

Нечистый задержал дыхание и протянул папиросу Кольке.

— Курни, браток, — сказал он хриплым голосом, освобождая легкие от остатков дыма.

Парень взял папиросу и, подражая Алиферову, затянулся. Братом Кольке Нечистый, разумеется, не доводился. Так, дальний родственник — то ли двоюродный дядя, то ли еще дальше. Нечистый недавно вышел из зоны, а всего неделю назад возник в жизни Кабатова. Познакомились они у Кольки дома на дне рождения его матери, куда Алиферов заглянул непрошеным гостем. Очевидно, материнское сердце почувствовало беду, нагрянувшую в ее дом в образе Нечистого, и попыталась оградить сына от влияния родственничка, категорически запретив Кольке общаться с ним. Да разве он послушается? Парень потянулся к бывшему "зеку", как теленок к вымени. Еще бы! Нечистый являлся для него воплощением взрослой разгульной жизни, в которой всегда в достатке имеются деньги, вино и женщины. И держится с ним Вовка на равных, хотя и старше на шестнадцать лет.

Кабатов затянулся во второй раз и протянул папиросу Женьке.

— Я не буду, — заявил тот, усаживаясь за стол, где стояли несколько бутылок пива, водка, "Фанта", лежали на тарелках помидоры, огурцы, копченая рыба и другая закуска. После баталии с Зойкой он чувствовал себя опустошенным, разочарованным и считал, что никогда в своей жизни не получит удовольствия от секса.

— Ты курни, курни, — осклабился Нечистый. — Тебе понравится!

Женька вежливо отказался:

— В другой раз. Я лучше пива выпью, — и налил себе в стакан густой темный напиток.

Нечистый настаивать не стал.

— Тогда с водочкой! — предложил он с готовностью и, не дожидаясь согласия парня, плеснул ему в стакан приличную порцию водки. — Отменный "ерш" получится. Я бы тоже выпил, да нельзя — за рулем. А вот "дряни" еще курну. От нее запаха нет, ни один гаишник не прицепится… Э-э… Ты не увлекайся, парень, — Нечистый отобрал у Кабатова папиросу. — Для первого раза достаточно, а то "улетишь" еще!

Разбавленное водкой пиво потеряло свой вкус. Удовольствия тянуть эту гадость было мало. Женька залпом осушил стакан и налил себе еще терпкого напитка уже в чистом виде. Исподлобья бросил на Кольку неодобрительный взгляд. Глаза у парня стали красными, дурными. Он обалдело таращился по сторонам, и глупо улыбался.

Колька — однокурсник и бывший одноклассник Женьки. Они вместе учились в школе с первого до последнего класса, вместе поступили в автодорожный институт, и вот сейчас после окончания первого курса болтались без дела, не зная чем занять себя на каникулах.

— А "корешок"-то твой заторчал, — кивнул Нечистый на Кольку. У него самого глаза уже затуманились. — Не "сломался" бы, а то возись потом с ним.

"Не надо было бы курить Кольке этой дряни", — подумал Женька, однако вслух ничего не сказал, а только лишь, как бы соглашаясь с Нечистым, покачал головой и хлебнул еще пива.

— Сколько тебя можно ждать, Володя! — недовольно, с нотками нетерпения крикнула из соседней комнаты Долженкова. — Ты идешь или нет?!

Дверь в спальню осталась открытой, и всем троим была отлично видна лежащая на диване женщина.

— Ну и шлюха же ты, Зойка! — неестественно громко рассмеялся Нечистый. — Двоих мужиков через себя пропустила и все тебе мало! Не хочу я, можешь одеваться!

"Нужен ты мне! — вставая с дивана и заворачиваясь в простыню, обиженно подумала Долженкова. — Как хамом был, так хамом и остался! — и подхватив одежду, она под насмешливыми взглядами троих мужчин юркнула в ванную.

Злость на Нечистого не проходила. "Подонок! — негодовала она, стоя под душем и неистово растирая тело мочалкой. — Подставил под двух сосунков, а сам, значит, побрезговал". А ведь было время, когда Нечистый этот бегал за --">