Шелли Фрейдонт - Судоку для убийцы

запаха одеколона.

— Должна бежать. Позвоню, когда вернусь.

— Не торопись, — сказала Пру и принялась скрести мойку.

Кейт вышла из дому и с ощущением растущей тревоги поехала в единственное место Гранвилля, которому городок был обязан своей славой, — в музей головоломок Эйвондейла.

Макдональды жили в «новом» районе, насчитывавшем 1830 коттеджей. До старой части города надо было проехать десять кварталов. Дома там были большие, добротные. С одной стороны, у реки, обширные сады, с другой — долина.

Музей располагался на Хоппер-стрит, главной улице исторического района. Трехэтажное здание, построенное в колониальном стиле, отделяла от соседей высокая живая изгородь. Два нижних этажа занимала экспозиция, профессор жил наверху.

Профессор Эйвондейл, гений-одиночка, сам того не зная, на протяжении пятидесяти лет поддерживал туризм. Причиной тому было его увлечение головоломками: они поступали к нему из всех уголков мира. Так же безотчетно он дал приют десятилетней девочке, у которой было больше мозгов, чем следовало. Незадолго до их знакомства погибла в дорожной катастрофе ее мать.

Он застал Кейт среди японских шкатулок с секретами. Девочка отчаянно крутила кубик Рубика. Слезы капали на яркую игрушку и скатывались на комбинезон.

Он уселся рядом, высокий, тощий, сутуловатый. Из просторного кармана старого твидового пиджака вытащил собственный кубик. Работали молча, бок о бок. И закончили одновременно.

Кейт взглянула на него, и он улыбнулся. Карие глаза под кустистыми бровями подмигнули девочке, и Кейт бросилась к нему на грудь.

Прошло почти двадцать лет, но горло Кейт сжалось при воспоминании о том дне. Он, конечно же, не ожидал такой реакции и сидел, неловко поглаживая ее по макушке, пока не утихли последние всхлипывания. Потом неуклюже поднялся на ноги и потянул ее за собой, в кабинет на втором этаже. Приготовил горячий шоколад, и они уселись у огня в больших креслах с подголовниками, прихлебывая из чашек и глядя на языки пламени.

Тогда она не знала, что такое поведение было ему совершенно несвойственно.

С тех пор Кейт каждый день приходила в музей после школы, а по субботам — с самого утра. Она и воскресную школу пропускала бы, если бы музей в эти дни не был закрыт. Казалось ли отцу странным поведение дочери, проводившей все свое время с шестидесятилетним отшельником, неизвестно: он ей ничего не говорил. Впрочем, Кейт подозревала, что он и не заметил: отец так горевал, что не видел ничего вокруг.

Итак, пока ее ровесницы хихикали, учились ухаживать за ногтями и долгие часы просиживали в кафе, попивая крем-соду, Кейт проверяла входные билеты, убирала пыль с витрин, крутила вместе с профессором кубик Рубика и изучала все, что на тот момент в мире было известно о сканвордах.

Сотрудница музея, Дженис Круппс, едва ее терпела. Она с недоумением смотрела на небрежно заплетенные косички Кейт, на мятые футболки и комбинезоны и старалась дать понять девочке, что она здесь чужая. Кейт надеялась, что Дженис уже ушла на пенсию.

Припарковав машину на улице против музея, Кейт не сразу вошла в дом, а прежде посмотрела на здание, где провела много счастливых лет.

Музей был окружен оградой, почти не видной под разросшимися кустами роз. За двумя высокими вязами она видела выглядывавшие из-за ветвей фронтоны, окна и карнизы.

Заметила, что краска на стенах облупилась.

Кейт отворила калитку, пошла по плитам, обросшим мхом, мимо щита с вылинявшей надписью «Музей головоломок Эйвондейла», шагнула на круглое крыльцо и почувствовала, как екнуло сердце. В детстве, приблизившись к входной двери с колоннами и лепными украшениями, она каждый раз чувствовала себя Золушкой. Нечто подобное испытала и сейчас.

Кейт глубоко вздохнула. В сумке у нее лежало письмо профессора, короткое, на одной страничке. Он просил ее приехать домой. И теперь она знала причину. Торговый комплекс. Неужели миру понадобился еще один торговый комплекс? На самом деле миру необходим был музей головоломок, место, куда дети и взрослые могли бы приходить и учиться, развлекаться и восторгаться. Место, где они позабыли бы о своих тревогах, развили бы воображение, залечили бы грусть.

Здесь, подумала Кейт, у нее есть шанс выбраться из мира чисел. Числа, числа и ничего, кроме чисел. Жизнь в хаосе уравнений и фракталов была увлекательной, но одинокой. Ее коллеги из «мозгового центра» жили числами, дышали числами, видели --">