Фридрих Незнанский (синоним для Фридрих Евсеевич Незнанский) - Опасное семейство

стянутыми изолентой, пустыми рожками,
а по нему безостановочно стреляли то спереди, то
сзади, и пули выбивали справа и слева от его лица
снежные фонтанчики, которые больно кололи щеки
и глаза своими острыми ледяными брызгами. Предательски светила огромная луна, что медленно катилась по лезвию горного хребта, и сил у него уже не
оставалось. Но он знал, что надо ползти, ведь только
а этом изматывающем движении было его спасение.
Узкая, протоптанная каким-то зверем, снежная
тропа, по которой он полз из последних сил, вдруг
резко оборвалась. Далеко внизу засветились осторожные, словно волчьи глаза, огни... Внизу, на дне пропасти, куда спуститься не было уже никакой возможности... Только разбиться, сорвавшись со скользкого
склона...
И тут бывший сержант Кваснюк проснулся. Обнаженная грудь его была мокрой от пота. Прямо в
глаза ему светила висевшая за окном огромная полЮ

ная луна неприятного оранжевого цвета. Ну да, конечно, снова полнолуние. И опять все повторяется...
Пять лет прошло, а память таким вот образом, и
обязательно в полнолуние, по-прежнему возвращает
его в Чечню, в сопки Аргунского ущелья под ДубаЮртом, где рота разведчиков, в которой служил сержант-контрактнцк Игорь Кваснюк, угодила в засаду.
Разведчиков стали методично расстреливать предупрежденные кем-то боевики. И если бы не нашлись
офицеры-танкисты, которые нарушили приказ начальства и кинули свои танки на Дуба-Юрт, на выручку погибающим разведчикам, не выжили бы ни
Игорь Кваснюк, ни два десятка его израненных товарищей — все, кто остались от почти полутора сотен
бойцов.
Тогда тоже было полнолуние, и отлично вооруженные, одетые в новенькую «натовскую» форму
бандиты видели их как на ладони.
С тех пор каждое полнолуние превращалось для
Игоря в кошмар...
Он сел на кровати, выпил кислого яблочного
кваса, локтем вытер лоб. Потом приподнялся, чтобы
дотянуться до занавески и отгородиться от лунного
потока, лившегося в комнату. И замер. Думал, послышалось. Но, напрягшись, понял, что слух его не обманывал — где-то не очень далеко действительно
стреляли.
Игорь толчком распахнул створки окна и лег грудью на подоконник. И уже явственно донеслись до
него сухие пистолетные выстрелы и короткие, злые
автоматные очереди.
«Калаш» бьет, и не один, а, как минимум, пара, —
без труда определил он. — Где ж это? — снова подумал Игорь, сжимая обеими ладонями виски, в которых ощутил вдруг такую боль, будто стреляли в
него. — Похоже, в направлении станицы Васютинской, в трех верстах к востоку, но только гораздо
ближе. А слышно так хорошо потому, что водохрани11

лище рядом. И ночь совсем спокойная, ни ветерка.
Звуки над водой далеко разносятся».
Стрельба оборвалась так же резко, как и началась. ,
Игорь задумался. Между городской окраиной и станицей был только один коттеджный поселок «Белый
лебедь». Его выстроила известная в городе фирма
«Кубаньцемент», где проживали богатенькие «буратины». Дома для себя на самом берегу водохранилища
они возвели удивительной красоты. Если посмотреть
на этот поселок с самолета, то он и в самом деле
кажется стаей белоснежных лебедей, отдыхающей
среди кучерявой зелени на берегу небесно-голубого
бескрайнего водоема. Вот, значит, где стреляли? И
это — явно не чье-то баловство. Уж сотрудник частного охранного предприятия «Сокол» Игорь Николаевич Кваснюк, знакомый, что называется, не понаслышке с боевыми действиями, понимал в подобных
вещах толк.
Он дотянулся до своего сотового телефона, выданного ему на службе, и позвонил в милицию. Пришлось подождать, пока откликнется дежурный. Тот
неразборчиво буркнул в трубку свое звание и фамилию и сонным голосом спросил, чего надо.
Игорь машинально взглянул на будильник и удивился. Ему казалось, что на дворе давно глубокая
ночь, а времени было всего лишь половина двенадцатого. Странно, что дежурный уже спит. Или сильно
притомился за день? Чем же он занимался, бедолага,
что его так рано в сон потянуло? Сам же бывший
сержант нарочно лег пораньше, чтобы успеть до ухода
на работу сделать кое-что по хозяйству. А на службу
надо поспеть к семи, на другой конец города. С дисциплиной у них было строго, никто ему поблажки не
давал. На работу уволенных из армии по ранению
брали неохотно, поэтому приходилось за свое место
держаться обеими руками.
Стараясь говорить бодрым голосом, хотя --">