Алена Алтунина - Выжить за бортом

нормально передвигаться. Увечье в их среде означало меньшую дееспособность, а значит, меньшую возможность опередить конкурентов, чтобы добыть съестное. В этой волчьей стае каждый как мог добывал себе кусок хлеба и стакан водки.

Возможно, Блаженную забили бы насмерть, появись Чума в тот раз чуть позже. Растолкав толпу пьяных бомжей и обматерив их распоследними словами, она подняла тихо стонущую женщину и увела в свою коморку. Там раздела ее, осмотрела каждую ссадину, промыла водкой раны и вправила нос, от чего Блаженная потеряла сознание. После того случая Чума не оставляла ее одну, боялась, что в ее отсутствие устроят жестокую расправу. И все-таки упустила еще один случай, который чуть не стоил Блаженной жизни.

В тот день Чума ушла на раздел территории с вокзальными. Это была негласная встреча, только между вожаками. Подопечную пришлось запереть в коморке, зная, что никто не посмеет вскрыть замок. Но ненависть к Блаженной за это время еще больше возросла, ей нужен был выход, и вот подвернулся подходящий случай, чтобы выпустить пар. Даже страх перед Чумой не смог остановить пьяных мужиков, которые решили изнасиловать фаворитку. Они взломали дверь и выволокли Блаженную во двор. Там, разложив ее на грязном столе, под злобное хихиканье и подбадривание местных баб, под пьяное бормотание мужиков принялись обсуждать, кто начнет. Насильников было пятеро, они расстегнули свои вонючие портки и рьяно спорили о праве первенства. Блаженная смотрела на них с ужасом и не могла пошевелиться. Но Бог есть на свете, и он вновь послал спасителя в лице разъяренной Чумы: встреча с конкурентом не состоялась, она поспешила домой, предчувствуя что-то неладное. И, как всегда, оказалась права. Мгновенно оценив ситуацию, схватила кусок ржавой трубы и кинулась на насильников. Сначала она нейтрализовала самого сильного из них, Цыгана. Потом досталось еще одному герою-любовнику, Шулеру. Еще троих она повергла в бегство своими матерными криками. Ругалась Чума сочно, с выдумкой и так громко, что перекричать ее не мог никто. На стычках с другими стаями бомжей ее не раз выручали голос и способность виртуозно материться. Часто, заслышав ее крик, конкуренты предпочитали пуститься наутек.

Она накинулась на Петюню, старого гомосексуалиста.

– А ты чего здесь забыл, пидор гнойный?

– Да я так, я посмотреть только, я не хотел… – залепетал тот.

Потом повернулась к Сизому, горькому пьянице:

– А ты чего приперся, у тебя же с рождения не стоит! Что бы ты делал со своим обрубком? Отвечай, мать твою!

– Да я, да я, того… Да цего ты? Да мы посутили… Цего ты, Цума? – принялся мямлить Сизый беззубым ртом.

На очереди был Кок. Чума, покрепче обхватив трубу, начала надвигаться на него:

– А ты? Что, никак трипак свой застарелый вылечил? Или хочешь всех наградить? Я тебя предупреждала – к бабам не подходить! Предупреждала?

– Ну Чума, ну ладно. Ну что ты разошлась? Ну, бес попутал! Деваха-то как хороша, не мог устоять!

– Да ты у меня не то что стоять, ходить не будешь!

Дальше шла ненормативная лексика. Кок поспешил исчезнуть.

Чума злобно посмотрела на кучкующихся баб и сказала:

– Думаете, я не знаю, кто эту кашу заварил? Я с вами, падлы, потом разберусь! – И посмотрела на каждую в отдельности.

Бабы сжались под ее взглядом и дружно заблеяли:

– Мы при чем? Это все мужики! Нам это ни к чему! Чего ты разошлась?

– Потом поговорим, суки! – сказала Чума напоследок, подняла Блаженную и повела в свое жилище, приговаривая:

– Ты чего на них смотрела? Надо было хватать что под руку попадется и бить по грязным рожам! Двоих прибьешь, остальные разбегутся! Нечего лежать и ждать, пока тебя по кругу пустят, надо защищаться!

Вот тогда она и постригла Блаженную налысо. Это был тонкий ход, который оправдал себя и в экономическом смысле, и в установлении мира. Увидев лысую голову Блаженной, бабы зашушукались, некоторые смотрели на нее с жалостью. Теперь особо завидовать ей было нечего, они постепенно отстали. И мужики потеряли к ней всякий интерес. Без своих шикарных волос Блаженная выглядела худой, изможденной и несчастной.

С подачи Сизого, который не выговаривал пол-алфавита, ее начали звать Жека. Петюня, чтобы загладить свою вину, связал ей красивую разноцветную шапочку: он был знатным рукодельником. Принес и сказал:

– На вот, примерь! Тебе пойдет! Да и не так холодно будет!

С того дня Блаженная, в просторечии Жека, постоянно носила эту шапочку, даже под --">