Инна Юрьевна Бачинская - Японский парфюмер

забуду, так он меня достал своим ослиным упрямством, детским враньем, способностью забывать собственные показания. Но встретились, знаете ли, как старинные приятели, посидели у меня дома, поговорили «за жизнь». Так что не торопитесь, подумайте. Возможно, она обратилась к вам за помощью…

Воцарилось молчание. Я задумалась, перебирая в памяти разные периоды своей жизни.

— Нет, — сказала наконец, — не знаю я никакой Ситниковой-Горностай. Не случилось такой в моей жизни. И за помощью она ко мне не обращалась.

— Жаль, — вздохнул Леонид Максимович. — Ну, что ж, бывает! Отрицательный результат — тоже результат. И тем не менее… тем не менее. Вас не затруднит взглянуть на эти фотографии, Екатерина Васильевна? Возможно, вы узнаете кого-нибудь.

Он достал несколько фотографий из лежащей перед ним папки и разложил на столе. Я придвинулась поближе. Это были фотографии молодых женщин, очень разных — длинноволосых, с короткими стрижками, блондинок и темноволосых…

В изображениях человеческих лиц есть своеобразная магия. Будь то картина или фотография. Мысль не моя, кто сказал — не помню, наверное, художник, фантазер или философ. Они — застывший слепок мгновения, которое больше никогда не повторится. И с каждой секундой они уходят все дальше и дальше от оригинала, пока связь между ними не порвется окончательно. И тогда они начинает жить собственной жизнью. Лица на фотографиях, лежавших передо мной — улыбающиеся, серьезные, безразличные, — были одинаковы лишь в одном — в своей неузнаваемости. Все они были мне незнакомы. Впрочем… постойте! Я взяла одну из фотографий, присмотрелась…

— Я не уверена, но мне кажется, я ее знаю. Ее зовут Диана.

— Ваша знакомая?

— Нет! Это была случайная встреча. Я виделась с ней совсем недавно, три недели назад. Правда, здесь она выглядит по-другому… если это она. Я… не уверена.

— А в чем разница?

— Здесь она какая-то сонная, я имею в виду, спокойная, а та была… — Я запнулась, подыскивая слова. — Экзальтированная, истеричная, какая-то дерганая…

— А можно поподробнее о вашей встрече?

— Можно. Она позвонила в шесть двадцать вечера, спросила «главного детектива». Это было, кажется, двадцатого октября… или двадцать второго. Я отметила в календаре. Она хотела поговорить об «очень важном деле». Я попыталась объяснить ей, что мы не детективное агентство и вряд ли сможем помочь, но она перебила меня и стала говорить, что ей нужно поговорить с надежным человеком и все ему рассказать, что речь идет о жизни и смерти, а потом заплакала. И все это бессвязно, как в бреду, заикаясь, глотая слова. Я просто не знала, что делать… спросила, где она находится. «Тут, рядом с вами, — отвечала она, — через дорогу, в скверике». И добавила, причем с таким надрывом: «Ну, пожалуйста, пожалуйста, спасите живую душу!»

Знаете, я даже испугалась. Ладно, думаю, пусть выговорится. Пригласила ее к себе, она наотрез отказалась прийти — за ней якобы следят. И снова горячечный бред и слезы. Я подумала: может, вызвать полицию или «Скорую», но потом любопытно стало, да и жалко… мало ли, что там случилось, — и я вышла к ней. Она ожидала меня на скамейке в парке рядом с нами. Молодая, дорого одетая, но… какая-то странная и старомодная — в шляпке с вуалью! И она все время промакивала заплаканные глаза кружевным носовым платочком. Просовывала руку в перчатке под вуаль и… Понимаете, это было как-то необычно и неестественно… Я еще подумала, что она могла бы приподнять вуаль. Уже потом мне пришло в голову, что она, видимо, не хотела, чтобы я ее рассмотрела. Правда, я пыталась, но было темно, и скамейка далеко от фонаря… Я не поручусь, что это она. Очень похожа, но, сами понимаете… — Я пожала плечами. — И еще! От нее просто разило духами! И это тоже было странно: женщина в таком состоянии не думает о духах…

— Она назвала себя?

— Она сказала, что ее зовут Диана.

— Диана… а фамилия?

— Она не назвала фамилии. Только имя — Диана.

— Чего же она хотела?

— Понятия не имею! — Я пожала плечами. — Я ничего не поняла. Она рыдала, хватала меня за руки, говорила о грозящей опасности, о том, что ей нельзя оставаться одной, что ее все время должен сопровождать телохранитель.

— Телохранитель — это по вашей части, не так ли?

— Так. Но… что-то все-таки было не так. Все преувеличенно, с надрывом, как в бреду, и ничего по существу. И потом — эта вуаль, сильный запах духов… Я даже подумала, что она --">