Октем Эминов - Дело возбуждено вторично

Перелистывая бумаги дела, которое вел Аннамамед, Хаиткулы наткнулся на имя Лопбыкулы Таррыхова. Таррыхов — да ведь так звали одного из свидетелей по делу о Бекджане! Теперь Таррыхов работает здесь, в Ашхабаде, экспедитором… А вот и трудовая книжка, автобиография его. Все верно, это тот самый человек. Ныне экспедитор влип в историю из-за какой-то махинации. Для того чтобы встретиться с ним, достаточно снять телефонную трубку и сказать: «Приведите такого-то». Тогда через пять минут он предстанет перед тобой. Таррыхов здесь, в этом дворе, в камере предварительного заключения. Но, посоветовавшись с Аннамамедом, Хаиткулы отложил встречу на другой день.

Дверь отворилась, и вышедший моложавый инспектор в штатском кивнул Хаиткулы:

— Мы кончили. Вас ждут.

Сперва Хаиткулы увидел Аннамамеда. Он сидел за большим столом, прикрыв глаза, и дымил папиросой. У сидевшего против него Лопбыкулы Таррыхова рдело на солнце оттопыренное ухо, жилистая короткая шея напряглась при звуке шагов Хаиткулы, но он не обернулся.

Допрос, очевидно, вел ушедший только что инспектор — в пепельнице еще дымилась недокуренная папироса. Хаиткулы кивнул Аннамамеду и занял место подле Таррыхова. Тот даже не повернул головы в его сторону, только маленькие глазки его метались, подобно маятнику, то в сторону Аннамамеда, то в сторону вновь пришедшего незнакомого капитана. Наконец он не выдержал молчания и заявил:

— Я вам сказал, что не буду сегодня давать показания! Что ещё нужно? — Он вскинул плечо.

Вместо Аннамамеда ему ответил Хаиткулы:

— Лопбыкулы-ага, о чем говорилось до меня, я не знаю. Если вы не против, я спрошу вас о некоторых вещах. Если против, можем и подождать… Я слышал, что вы халачский…

— Земляки?! — Экспедитор всем корпусом повернулся к Хаиткулы.

— И да и нет. Вы из какого места Халача?

— Из Сурхи… — Экспедитор, подобно слепому, который, прежде чем сделать шаг, проверяет путь палкой, старался угадать, куда клонит капитан, и медлил с ответом.

Как только названо было имя Бекджана, рыжие брови Таррыхова резко поднялись.

— Бекджан!.. Пропадут две доски или мешок цемента — ищут, не дай бог, как ищут. А человек пропадет — никому он не нужен, никто не разыскивает.

Аннамамед не вмешивался в разговор. Хаиткулы закурил и, пустив к потолку струю дыма, сказал:

— Ищут.

— Только сейчас? — У экспедитора отвисла губа. — Бекджан! Какой джигит был!

После этого Таррыхов стал словоохотливее, но ничего вразумительного не сообщил. А когда очередь дошла до объяснения, приобщенного к делу, он ограничился кратким ответом:

— Да, я тоже давал показания.

Уже в конце допроса, когда Лопбыкулы стал рассеянно посматривать в окно, Хаиткулы спросил:

— Зачем вы переехали из Халача?

Таррыхов поморщился:

— Да просто хотелось пожить в Ашхабаде.

Затягивать беседу не имело смысла, хотя инспектор чувствовал, что Лопбыкулы не сказал и десятой доли того, что знал.

Но ни Хаиткулы, ни допрашиваемый не предполагали, что этот разговор будет продолжен совсем при других обстоятельствах.

Не прошло и недели, как поступил ответ на запрос, посланный в районный отдел милиции. В нем сообщалось, что по делу ничего добавить к тому, что имелось в архиве, не могут.

Свидание с Марал было отложено на вечер. Хаиткулы предстояла длительная командировка, поэтому он хотел спокойно посидеть с девушкой и подвести итог почти годичных встреч — поговорить о свадьбе. Но приезд композиторов в гости к студентам мединститута помешал осуществить это намерение — в тот вечер Марал должна была выступать.

Встреча затянулась допоздна, и Хаиткулы не удалось поговорить по душам с Марал. Он проводил ее до общежития, так и не решившись сказать о своих чувствах.

И вот теперь Хаиткулы летел в командировку в дурном расположении духа. Из-за плохой погоды самолет совершил посадку в Чарджоу. Но это обернулось для следователя непредвиденной удачей.

В воздухе пахло сыростью, холодный ветер сек лицо, пронизывал до костей. Хаиткулы бегом пересек летное поле и вбежал в здание аэропорта. Он улетел из Ашхабада не позавтракав и поэтому сразу отправился в ресторан. Сняв плащ, Хаиткулы прошел в зал и занял место за столиком у окна. Напротив него сидел старик, беспрестанно теребивший свои вислые усы.

Официантка тут же подошла к Хаиткулы, чтобы взять заказ. Старик, однако, подозвал ее к себе и, --">