Галия Сергеевна Мавлютова - Казнить нельзя помиловать

унисон, будто «фокусники» говорят ногами. Или это ботинки заговорили? Человек-ботинок — такое слышать не приходилось? Признаюсь, до сегодняшнего дня и я не знал, что ботинки могут разговаривать и при этом скверно ругаться.

Голоса стихли, и вдруг около моего лица нарисовался огромный ботинок, смахивающий на бульдога.

— Сними ему браслеты! — рявкнул человек.

И кто-то завозился у меня за спиной.

«Это же веревка!» — мысленно ахнул и охнул я одновременно. Петля затянулась вокруг моей шеи, и все потому, что веревка поползла вниз, а я, соответственно, вверх. Наручники сзади расстегнули, лязгнув металлическим ключом, зато надавили на суставы, и я потерял сознание, не забыв при этом посмотреть на Юлины бедра. Бедра по-прежнему брезжили новыми горизонтами, а вот сама Юля, кажется, находилась в отключке. Почему я не увидел человека, тянувшего веревку вниз, а меня, соответственно, вверх, мне было непонятно. Если бы кто-то предложил описать место происшествия, я бы, пожалуй, начал так: «Армейский ботинок, по приметам схожий с бульдогом, продел мою стриженую голову в петлю, а петлю прикрепил к крюку в потолке, снял с меня наручники, сломав при этом обе руки…»

На этом описания закончились бы, потому что я отошел в ту самую отключку, в коей давно пребывала Юля. Кстати, а почему она в ней пребывала? Какую пытку ей предложил бульдог-сапожок на закуску?

Очнулся я от громкого возгласа:

— Да брось ты, и так все сгорит! Брось ты эту канистру! Лучше посмотри, этот щенок крепко прикручен?

Я открыл один глаз, правда, соблюдая все меры предосторожности, то есть наполовину. Огромный верзила поливал пол бензином, потом бросил канистру и направился ко мне. «Фокусник» растаял, ботинок перестал разговаривать, а чужой голос приобрел свое естественное назначение. Верзила еще раз дернул мне руки, и, теряя в очередной раз сознание, я ясно увидел перед собой лицо мужчины лет тридцати, а может, и всех сорока, кто их разберет, этих взрослых: то ли им тридцать, то ли сорок, а может, и все пятьдесят. Я бы на их месте давно скончался, зачем, скажите на милость, продолжать жизнь в столь старческом возрасте? Скучно и мрачно!

Честно говоря, скучно и мрачно сегодня приходилось мне, а не этому старичку в армейском ботинке. Верзила пнул-таки меня на прощание своим бульдогом, и подо мной поплыла пустота, правда, это я почувствовал где-то в подсознании, потому что сознание мое находилось в потустороннем мире. И если кто-нибудь когда-нибудь мне скажет, что в минуту опасности перед ним промелькнула вся его прошлая жизнь или свет в тоннеле, я его придушу собственными руками, разумеется, мысленно. Никакого тоннеля, тем более света в его конце я так и не увидел. Лишь заметил, как кто-то другой бросает спичку на пол, потом ощутил взвившийся огонь, а с ним пустоту, самую настоящую пустоту, как в могиле.

И еще я увидел Юлино лицо, измазанное сажей и кровью, она растирала мою шею руками, дышала в рот, что, в общем-то, приятно, я вам доложу, усаживалась на меня верхом. И только я собрался с духом, чтобы промямлить нечто вроде: «Здравствуйте, я ваша тетя! Явился к вам прямо с того света, и никакого там тоннеля нет!», как Юля решила сделать мне искусственное дыхание и схватила меня за руки. В очередной раз сознание покинуло меня, и на сей раз надолго. Началось мое существование в мертвой пустоте, где не было испанских сапожков, тяжелых армейских ботинок, веревок, бензина, а самое главное, не было никаких новых горизонтов, неожиданно приоткрытых мне задравшейся Юлиной юбкой.

* * *

Все ужасное началось в начале года. Выпускникам юридического факультета совершенно неожиданно объявили на военной кафедре, что всем предстоит отбыть на армейскую службу сразу после защиты диплома, сроком на два года…

Услышав эту печальную информацию, я прикинул количество выпускников университета. Разумеется, в списке значились лишь представители сугубо мужского населения выпускного курса юристов, и список получился длинный. Девушки-выпускницы не стремились к тяготам армейской службы.

Фамилию за фамилией я мысленно вычеркнул из списка всех родовитых и знатных, ну там, у кого родители в администрации президента и губернатора пашут не покладая рук или, что еще круче, трудятся на ниве банковского дела. С этими все было понятно, им армии не видать как собственных ушей. Так же безжалостно я вычеркнул всех отпрысков, имеющих отношение к --">