Мишель Бюсси - Самолет без нее

ощутив исходящее от него тепло. Наклонился и бросил в огонь еще две картонные папки. И отстранился, спасаясь от снопом брызнувших искр.

Это тупик.

Он потратил тысячи часов, копаясь в деталях этого дела. И все улики, заметки, выводы сейчас превращались в пепел и золу. Еще пара часов — и от его расследования не останется ни следа.

Восемнадцать лет поисков псу под хвост.

Ну не смешно ли?

В пламени камина горела вся его жизнь. Жизнь, единственным свидетелем которой был он сам.

23.49.

Через 14 минут Лили исполнится восемнадцать лет. Во всяком случае, официально исполнится. Кто же она такая? Он так и не пришел к ясному мнению. Пятьдесят на пятьдесят. Как и в первый день работы. Орел или решка.

Лиза-Роза или Эмили?

Он потерпел неудачу. Матильда де Карвиль истратила целое состояние. Восемнадцать лет оплачивала его труды. Ради чего?

Гран-Дюк приблизился к письменному столу и налил себе еще бокал желтого вина. Пятнадцатилетней выдержки, из особых запасов Моники Женевэ. В конечном итоге, возможно, единственный приятный момент во всем расследовании. Поднося бокал к губам, он улыбнулся. Нет, в нем не было ничего от карикатурного пьянчуги-сыщика. Пил он редко, по большим праздникам, зато в вине разбирался превосходно. И разве день рождения Лили — не достойный повод? Не говоря уж о том, что пошли последние минуты его жизни.

Детектив одним глотком допил вино.

Пожалуй, это одна из немногих вещей, достойных сожаления, — ни с чем не сравнимый вкус желтого вина, то поразительное ощущение, с каким оно проникает в организм, обжигая его своей восхитительной терпкостью и заставляя на миг забыть о наваждении, освободиться от мучительных раздумий над тайной, разгадке которой он посвятил жизнь.

Гран-Дюк поставил бокал на стол и потянулся за светло-зеленой тетрадью, желая и не решаясь напоследок открыть ее. Уставился на желтый квадратик с надписью «Для Лили».

От него останется эта тетрадь, эта сотня страниц, написанных в последние дни. Пусть они ее прочитают: Лили, и Марк, и Матильда де Карвиль, и Николь Витраль, и полиция, и адвокаты, и любой другой, кому захочется с головой нырнуть в этот омут…

Это будет увлекательное чтение, вне всякого сомнения. Подлинный шедевр детективного жанра. История, от которой захватывает дух. Все здесь, в тетради.

Все. Кроме окончания.

С тем же успехом он мог оставить им детектив с вырванной последней страницей или триллер, в котором последние пять строк стерты.

Жульничество? Конечно.

Но, может быть, его читатели решат, что они умнее его, и, не жалея сил, начнут искать разгадку.

Он ведь поначалу тоже верил в успех. В нем всегда жила уверенность, что доказательство существует, что у этого уравнения есть решение, а он просто что-то упустил. Это было всего лишь смутное ощущение, но оно не желало его покидать. И позволило ему дожить до нынешнего дня, до дня своего окончательного провала, потому что ровно через десять минут Лили исполнится восемнадцать… Как знать, может быть, иллюзорная вера в успех сидела где-то глубоко в его подсознании, не давая ему опустить руки. Все-таки это было бы слишком жестоко — потратить столько лет на поиски ключа к несуществующей двери…

Я сделал все, что мог. Детектив перечитал написанные им слова. Ладно, остальное его больше не касается.

Гран-Дюк обвел комнату прощальным взглядом. Хотел было выбросить опустевшую бутылку и вымыть бокал, но передумал, улыбнувшись сам себе. Полицейских и врачей, которые через несколько часов будут стоять над его телом, вряд ли смутит грязный бокал. Стол красного дерева и навощенный паркет будут забрызганы его кровью и ошметками мозгов. Та еще картина. Если только его исчезновение не будет обнаружено сразу, что само по себе маловероятно (кто его хватится?), соседи забьют тревогу, когда запах станет невыносимым, а это значит, здесь будет лежать полуразложившийся труп, по которому будут с мерзким жужжанием ползать жирные мухи.

«Лишний довод „за“», — подумал Гран-Дюк.

Наклонился и бросил в камин отлетевший в сторону картонный квадратик.

Если собрался уходить, уйди красиво.

Гран-Дюк медленно подошел к секретеру красного дерева, стоявшему в углу, напротив камина. Открыл средний ящик, достал из кобуры идеально вычищенный револьвер «матеба», серебристо блеснувший в отсветах пламени. Пошарив рукой в глубине, нащупал три патрона 38-го калибра.

Гран-Дюк --">