Трифон Иосифов , Кирилл Топалов , Кирилл Войнов - Современный болгарский детектив. Выпуск 3

писать не умел, а отец уже учил меня: если не хочешь, чтобы с тобой случилось что-нибудь плохое, всегда бери эти вещи с собой, если идешь в горы зимой! Ничего, не надорвешься… Рюкзак этот принадлежал отцу, он ходил с ним, когда меня еще на свете не было, но брезент хорошо сохранился и год от году даже становится крепче.

Я снова заткнул отверстие тайника и стал думать, как бы словить хозяина. Очень бы мне этого хотелось. Ну, например, можно положить вовнутрь волчий капкан. Вокруг днем с огнем не сыщешь волков, как ни старайся, однако капканы, видишь ли, на базе у нас есть. Зубья у них как у крокодила, пружины крепкие, стальные. Бай Дяко регулярно чистит и смазывает их. Однажды он зарядил такой капкан, взял толстую палку, позвал меня и сказал: сейчас поглядим, что будет. Он еле коснулся лесенки, которая освобождает пружину, палка разлетелась на куски. Я тут же представил себе, как этот тип отодвигает камень, суется в щель и — рраз! — капкан перегрызает ему руку. И он воет, скулит, как собака, и тащит этот капкан на себе до самого Дубравца. И вообще это зависит от меня — я и засаду могу ему устроить: вот залягу там, где скала выдается вперед козырьком, с землей сольюсь, в камень превращусь, буду ждать дни и ночи, а когда он наконец придет, погоню его по крутой тропе вверх и кулаками буду в спину тыкать… Но это будет уже весной. А до той поры он не сунется сюда, потому что каждому ребенку известно: на снегу остаются следы. И мало ли еще чего я могу придумать, важно, что у меня опять появилось желание, да и силы начать все сначала. Да, я не нашел карабин, но я обнаружил тайник, а это, если как следует подумать, совсем не так уж мало. И теперь я чувствую себя очень неловко — ну, совсем как мальчишка, который долго хныкал и требовал забавную игрушку, не заметив, что она, игрушка, у него под носом, а потом кто-то сунул ему в руки ее — на, держи, что ж ты ничего не видишь вокруг себя? И мальчишка сгорает со стыда.

А самое странное, что этим «кто-то» оказалась Марина. Она открыла мне глаза только тогда, когда я уже дошел до ручки в этой игре в кошки-мышки и у меня больше не стало сил уговаривать себя, что я умнее этих гадов, что жажда денег все равно — рано или поздно — погонит их по следам муфлонов и тогда — хрясть! — капкан захлопнется. А вот, в сущности, оказалось, что капкана-то никакого и нет. Это я только воображал, что он есть, а на самом деле я просто рассчитывал на какой-нибудь случай и свои крепкие ноги, на которых я два года гонялся за призраками по этим пустошам. Гонялся, гонялся, пока не понял, что перед этими новоиспеченными браконьерами я просто слепой котенок. Впору перед ними шляпу снять — мастера своего дела, что ни говори, овладели им до тонкостей. Стоит Бояну Борову отлучиться куда-нибудь — хоп! — и муфлонов становится меньше на единицу.

И, как правило, убивают самых сильных самцов, поэтому моя идея скрестить муфлонов с местной породой каракачанских овец может запросто лопнуть. А ведь это идея, которая может принести миллионы! Да, слишком много сил я вложил в этот двухгодичный розыск, гордость и самолюбие мои были оскорблены, да и терпение лопнуло, и, если бы не Марина, я вчера вечером махнул бы на все рукой — конец, точка, хватит!

Вчера вечером… А почему именно вечером и именно вчера? Ну, наверно, причин тут много, и они все переплелись, как спутанный клубок ниток. Но самая главная причина может быть вот в чем — я не из тех людей, которые умеют проигрывать. Я уже привык поступать по принципу: если тебе не удается сделать дело как следует — уходи! Другие сделают его лучше. Поэтому вчера вечером, когда мы пили горячую ракию с Василом и Мариной, я им и выложил то, что уже месяцами вертелось у меня в голове:

— Все! Ноги в руки — и бегу отсюда! Как говорится — вещи уложены. И заявление уже написал шефу. Не верите? — Я положил заявление на стол и прихлопнул его ладонью. — Ну, допустим даже, что я поймаю этих гадов — мне что, памятник за это поставят? Мне уже, черт возьми, двадцать восемь лет, а я ничегошеньки не достиг!

Васил — муж Марины. Он уже набрался основательно, клевал носом и ни черта не понимал. Потом брякнулся головой на стол и захрапел. А Марина смотрела на меня с иронией, посмеивалась и вообще, похоже, не приняла всерьез мои слова. И мне очень захотелось убедить ее в том, что решение я принял бесповоротно.

— Шеф и без того считает, что я не гожусь для руководства заповедником. Он даже однажды мне прямо сказал: «Ты --">