Георгий Александрович Ланской , Валентина Александровна Мельникова - Ярость валькирии

Под раздачу мог попасть кто угодно, от сотрудника ДПС до официанта. Тут Никита вспомнил, что с утра не успел позавтракать, и припарковался у кафе. Хороший обед смог бы придавить каменную жабу, которая вольготно разлеглась у него на сердце. Но, выйдя из машины, Никита наткнулся взглядом на «Тойоту» со знакомыми номерами.

— Судьба! — хмыкнул он и быстро взбежал по ступенькам.

Оставив короткий пуховик в гардеробе, Никита пригладил вечно торчавшие вихры и вошел в зал. В кафе было малолюдно, но за дальним столиком сидела Юлия Быстрова, с отрешенным видом смотрела в окно и ковыряла ложечкой пирожное.

Никита глянул в том же направлении. Пейзаж за стеклом был не просто унылым, он был удручающим. Серое небо, серые деревья, серый снег на обочинах… И люди, которые спешили по своим делам, все, как один, с серыми усталыми лицами. И даже вороны — горластые, с взъерошенными перьями, почти не отличались от чумазых голубей, обсевших люки теплотрассы в надежде погреться. Лишь автомобили были разных цветов, но и те помутнели среди всеобщей серости…

Недолго думая, он подошел и без лишних церемоний уселся за стол.

— Привет!

Юля косо глянула и небрежно подтолкнула к нему папку с меню.

— С чего вдруг кисляк на лице? — спросила она.

Никита дернул плечом и, не глядя в меню, буркнул официантке:

— Солянку, блинчики с мясом, кофе.

— Какой соус к блинчикам? — осведомилась та.

— Сметана с зеленью, — ответил Никита и перевел хмурый взгляд на Юлю.

Быстрова заметно повеселела:

— В тебе таки пробиваются барские замашки. Вон как с девушкой суров! Знай, челядь, свое место! Барин приехал!

— Угу! — мрачно кивнул Никита. — Побарствую напоследок. Поздравь, сегодня Аскаров вручил мне первому письмо счастья — приказ о сокращении. Зарплату за два месяца еще заплатят, отпускные за проработанное время, а потом — на биржу.

Юля подскочила на стуле и ахнула так, что мужчины за соседним столиком обернулись в недоумении.

— Как это, сократили? — воскликнула она. — Тебя? Но это невозможно! У них же газета мигом сдохнет!

— Меня! — сокрушенно ответил Никита. — Вот такая у нас текучка! Ой, какая страшная у нас текучка! А газета и со мной сдохла бы, но чуть позже, конечно!

— Погоди! — медленно сказала Юля. — Не верю! Слишком все просто получается! Они ж не дураки, чтобы так безответственно и недальновидно оголять одно из стратегических направлений? Наверняка кому-то пообещали твое место! Позволь поинтересоваться кому?

— Аньке Лужиной, — нехотя ответил Никита и вздохнул, заметив, что Юля недоуменно подняла бровь. — Она на светской хронике сидела. Теперь с тем же успехом перейдет на криминал. Ну и с шефом будет попутно блудить.

— Как незатасканно и глубоко символично! — фыркнула Юля. — Юная львица строит карьеру через постель. Представляю, как она выедет на труп и после живописует преступление. Умора! Миронов удавится! Я ведь даже ее светских репортажей не помню.

— Какие там репортажи? — скривился Шмелев. — Ходила по выставкам, мелким тусовкам, писала с гулькин нос… «К нам приехал этот, от нас уехал тот…» «В ДК прошла выставка картин самобытного художника…» «В Доме творчества состоялся концерт балалаечников…» Ты, к примеру, бываешь на концертах балалаечников?

Подошла официантка, расставила на столе тарелки с едой, пожелала приятного аппетита и удалилась. Юля снова принялась ковырять пирожное, видно, не решалась продолжить разговор, пока Никита не насытится. А тот машинально поглощал солянку, и глаза его мрачно поблескивали в надвигавшихся на город ранних сумерках.

— Да-а-а! — наконец протянула Юля. — Веселенькая картинка!

— Не то слово! Ты права, пропала газета. Теперь всю полосу отдадут под ментовские пресс-релизы, а ты ведь помнишь, как они пишутся. Вон вчера прислали: «Автомобили, которые моются у водозаборных колонок, не представляют, что их владельцы нарушают общественный порядок». Каков стиль? А слог каков? Оценила? Кстати, Аскаров поначалу вообще не хотел Аньку на работу брать. Но кто-то за нее подсуетился, надавил. Сидела на мизерном окладе, вела полосу для тинейджеров, затем переползла на культуру. И вдруг — бац! Мне — пинок под зад, а ей — мое место.

— Где же она Аскарову подмазала?

— Накануне Рождества собиралась важная туса у мэра, — нехотя сказал Никита. — Гуляли сливки общества. Сильно сомневаюсь, что Анька получила приглашение, но все же --">