Антти Туомайнен - Шахта

ресторанчик. Деревня закончилась.

Я посмотрел в зеркало заднего вида: дорога была пустынной в обе стороны. Сделал полицейский разворот. Рантанен вцепился в ручку двери, но не сказал ни слова.

Вернулись в центр деревни и заехали во двор магазина Хювёнена.

Там пахло новым железом. Через секунду раздвижная дверь съехала на сторону и оттуда появился мужик моего возраста. Стрижка «ёжик», ручищи и широченная грудь под натянутым свитером, на толстой цепочке золотая подвеска в форме герба Финляндии, голубые глаза на круглой физиономии. Я представил нас с Рантаненом, он назвался фамилией, написанной на вывеске. Мы сказали, что делаем репортаж про рудник, он ответил, что местным от предприятия только хорошо.

Порасспросил его о том о сём, Хювёнен согласился сфотографироваться, но только на фоне мотосаней.

То же самое услышали в парикмахерской: рудник – всем на пользу.

Вернулись в машину. Рантанен заявил, что пора обедать. Проехали еще пару сотен метров и въехали во двор местного ресторана, где на втором этаже были квартиры, видимо, владельцев.

Здесь было так же пустынно, как и на протяжении всего сорокаминутного пути от шахты до деревни – один сплошной снег, лес, горы и прямые трассы. Ладно хоть ветер составлял компанию. Поднимаясь по ступенькам, обернулся назад: метровый снег и еще больше снега на небе.

Вошли внутрь – брякнул колокольчик на двери. Все четыре стола были пусты. Решили сесть к окну. Рантанен поставил фотоаппарат на стол, вытащил из кармана карты памяти. Было слышно, как сверху кто-то спускается по деревянным ступеням, через секунду в зал вошла женщина, выглядящая как хозяйка заведения, думаю, ее звали Майя. Мы быстро нашли с ней общий язык, перекинувшись фразами о ветре, снеге и поджарке. Майя удалилась на кухню.

Рантанен перелистывал снимки.

– Найдется парочка приличных, – пробормотал он. – Вполне нормально. Справимся.

Я сделал попытку угадать, правду ли он говорит или просто хочет поскорей уехать. Попросил его дать посмотреть: там действительно были хорошие ракурсы. Скорей всего, сверстают текст с какими-нибудь крупными графиками и поставят снимок с развевающимися флагами на переднем плане. За ними производственный корпус сверкал, как воспаленное солнце.

Майя, будем считать, что ее все-таки звали именно так, принесла поджарку и пюре, облитое коричневым соусом – он был горячим, и его было неожиданно много. Рантанен расстегнул куртку. Свитер в районе живота был уже тугим, между нитками просвечивало зеленое исподнее. Мы ели с хорошим аппетитом, решили, что я подкину Рантанена в аэропорт.

– То бишь, ты все же решил тут остаться погостить, – искренне подивился Рантанен, хотя мы эту тему обсуждали уже раньше.

– Ну, хочется немного осмотреться.

– Ты же не попадешь на территорию.

– Но рудник-то, как ни крути, здесь, и если что-то можно найти, то оно точно здесь.

– Да какая разница! Мы здесь посреди ничего.

– Нет такого места, где бы ничего не было, а здесь уж точно есть что-то. Здесь есть то, чего не хватает в других местах, – чистая природа.

Рантанен выпил минералки, его щеки надулись от беззвучной отрыжки.

– У тебя, поди-ка, задание.

– Нет у меня задания. Я просто хочу написать репортаж.

– Тогда ты из этих полоумных зеленых.

– Да нет же.

– Что тогда?

Я быстро просветил его насчет того, что успел к тому моменту выяснить, сделав несколько звонков и пошарив по Интернету. На финском руднике добывается никель. Никель нужен, к примеру, для производства стали. Сталь идет на строительство мостов и прочей разной мелочи. Рудником владеет компания «Финн Майнинг», в ее собственности еще три объекта. «Финн Майнинг» купила право собственности на рудник в Суомалахти за два евро. Стоимость была мотивирована тем, что на том этапе начало добычи было всего лишь теоретической возможностью. Все зависело от многих факторов: от концентрации металла в руде, от результатов проб, от оценки вероятного воздействия на экологию, от финансирования, еще от нескольких десятков других. И все же – два евро. Проект получил поддержку от политиков – тех, кто на уровне государственной закулисы трет свои беспардонные и жлобские делишки, и тех, кто считает, что любой проект, если он реализуется в отдаленном уголке страны и трудоустраивает хотя бы одного человека, – неважно, сколько денег туда вбухивается и какой ущерб экологии, человеку и общему благополучию он наносит, – является несравненным, --">