Андрей Иванович Серба , Анатолий Яковлевич Степанов , Лариса Владимировна Захарова , Владимир Михайлович Сиренко , Юрий Дмитриевич Торубаров , Владислав Иванович Виноградов - Скорпионы. Три сонеты Шекспира. Не рисуй черта на стене. Двадцать один день следователя Леонова. Кольт одиннадцатого года

военных, вы ошибаетесь — вы бросаете его заодно в себя и своих друзей. Мы все — одно целое, мы — это конгресс и полиция, президент и бизнес, армия и право, мораль и политика, на нас лишь мундиры различных ведомств. Мы можем иногда не понимать друг друга, в каких-то мелочах расходиться между собой, между нами могут возникать недоразумения и противоречия, но перед лицом общего врага мы обязаны быть едины… Сейчас этот враг — Фишер! Мы взрастили его, вложили в руки оружие и послали воевать за наш образ жизни, разрекламировав его всему миру как образец нашей свободы и демократии. Но чего в таком случае стоят наши образ жизни и демократия, если их защищают такие подонки, как Фишер и его дружки? Какова цена нам самим, если наша общественная и политическая система порождают подобных им чудовищ?

Именно поэтому не стало ни дела Фишера, ни его самого. А если вы, Голдкремер, заботясь лишь о собственной наживе, захотите извлечь из могилы его дух, вас ждет такая же судьба. И никто не придет вам на выручку, не протянет руку помощи. Потому что вы выступили против того, что именуется нашим с вами обществом, нашим кланом, и это он будет карать вас как отступника… Вот все, что я хотел и считал нужным вам сказать. Теперь хорошенько об этом подумайте и сделайте выводы.

Полковник смолк, снова глянул на часы. Поднялся со стула возле двери, шагнул к ней. Подхватив с коленей портфель, Голдкремер чуть ли не вприпрыжку подскочил к нему, пристроился сбоку:

— Сэр, у меня к вам просьба.

— Если она связана с делом Фишера, рекомендую обратиться к заведующему архивом, — отрубил полковник.

— О нет, сэр, дело Фишера меня нисколько не волнует, — подобострастно защебетал адвокат. — Я пришел к выводу, что не следует тревожить его память. Вы справедливо заметили, что все мы в одной лодке и боремся с одними и теми же враждебными волнами. И одна из них сегодня — возможная шумиха вокруг личности Фишера и его деяний… Моя просьба будет совсем иного порядка…

Полковник остановился, в упор посмотрел на адвоката:

— В таком случае запишитесь на прием у дежурного.

— Благодарю, сэр, — склонил голову адвокат…

Оставшись со мной вдвоем, капитан подошел к сейфу, достал из него бутылку виски, пару стаканов. Поставил стаканы на поднос с остывшим кофе, уселся за журнальный столик напротив меня. Налил себе треть стакана, залпом выпил. Снова наполнил стакан до половины и протянул бутылку мне.

— Выпей. Как говорил мой отец, за упокой души безвременно усопшего раба божьего.

Это что-то новенькое, капитан. Пить за сопляка-подследственного, доставившего нам столько неприятностей, пусть даже и мертвого? Странно… А может, у тебя тоже на душе кошки скребут? И по той же причине, что и у меня? А почему бы и нет?

— С удовольствием.

Я налил стакан доверху, начал медленно цедить виски сквозь зубы. Не допив, поставил стакан на поднос, наклонился через столик к капитану:

— Кажется, мы неплохо поработали с делом Фишера. Хорошо начали еще лучше закончили.

— По-моему, тоже, — безразличным тоном ответил Стив.

— Тогда скажи, отчего у нас обоих паршивейшее настроение? Ведь ты тоже не в своей тарелке. Разве не так?

— Прости, усталость. В последние дни пришлось много поработать, а тут еще Голдкремер нервишки пощекотал.

— Неправда, капитан, — тихо возразил я. — Утром мы пребывали в отличном настроении, а сейчас обоих подменили. И все за последние несколько минут.

— Вижу, ты сегодня в пике прозорливости, — медленно с расстановками проговорил капитан. — Может, сам и объяснишь, что с нами случилось?

Я решил пойти напролом. Почему шеф может позволить себе вслух и откровенно выражать собственные мысли, а я нет? Только потому, что он — полковник, а я — лейтенант? Ну уж нет, я такой же гражданин Соединенных Штатов и офицер контрразведки, как и он. Такой ли? Разве мне только что не преподали наглядного урока на тему — кто есть кто?..

— Постараюсь. Кстати, капитан, кем был твой отец? — уточняю я.

— Пастором, — без запинки, словно он только и ждал этого вопроса, ответил Стив. — Таких у нас тысячи.

— А мой клерком. Банковским клерком, как и отец Фишера. Мелкота. У сержанта не было ни своей адвокатской конторы, как у папеньки Голдкремера, ни отца — отставного генерала, как у нашего шефа-полковника. И сегодня, выслушав тирады начальника, я задал себе один занятный вопрос…

Я большим глотком допил --">