Варвара Андреевна Клюева - Тонкое искусство [СИ]

Петровича, вздохнули с облегчением, когда устроенный Юленькой скандал (из-за отказа бабушки с дедушкой купить ей тетрохлорозолотую кислоту), дал Кире Витальевне законное основание разогнать кружок юных химиков.

После того, как детей сослали в кабинет смотреть кино, самоуверенность и лоск постепенно вернулись к хозяйке дома. Кира царила за столом, задавая тон общему разговору, который, разумеется, вертелся вокруг неё — её достоинств, событий её жизни, её впечатлений, мнений, переживаний и триумфов.

В общем, вечер начал приобретать привычную томность, и Павел Петрович затосковал. Ко всему прочему, ему хотелось курить, а с этим в доме Киры Витальевны были большие сложности. Стальные двери и замки с секретом, установленные ещё при жизни мужа-коллекционера, не позволяли выйти на лестничную клетку без помощи хозяйки. Окна и балкон Кира, до судорог боявшаяся сквозняков, на зиму запечатывала наглухо, а в комнатах курить не позволяла. В конце концов бедняга-полковник вспомнил детство и заперся в туалете, точнее — в ванной комнате с биде и унитазом. Там стоял острый запах, напоминающий озон, но более едкий. Решив, что на фоне такого амбре табачная вонь потеряется, Павел Петрович мысленно поблагодарил юных химиков и спокойно закурил. Потом, вымыв руки и прополоскав освежителем рот, умиротворённый, вернулся в гостиную. И попал в эпицентр бури.

— Это ты, ты, я знаю! — визжала Кира, как базарная торговка, норовя вырваться из рук сына и вцепиться снохе в физиономию. — Верни немедленно, воровка!

— Не смей оскорблять мою жену! — кричал сын.

— Это моя миниатюра! Отдайте лучше по-хорошему! — кричал Барышев.

— Мы полицию вызовем! — кричала его жена.

— Кирочка, так нельзя! — кричала Анюта. — Ольга, не слушайте её, она не в себе! Павлик, сделай же что-нибудь!

— Что здесь произошло? — рявкнул полковник, перекрывая этот истеричный хор.

После короткой паузы крики возобновились.

— Она украла…

— Не клевещи…

— Не слушайте её!

— Верните!

— ТИХО! — На этот раз полковник издал лучший из своих начальственных рыков, самому стало не по себе. — Извольте говорить по одному. Кира, спокойно, без домыслов и эмоций: что у вас пропало? Откуда? Когда?

Его номер имел успех. Все потрясённо умолкли, а присмиревшая Кира Витальевна чётко, почти по-военному доложила:

— «Портрет неизвестной в голубом». Миниатюра, которую я продаю Олегу и Наде. — Она кивнула на Барышевых. — Стояла на моём туалетном столике. Когда пропала, не знаю. Обнаружилось это только что. Я хотела показать Анюте с Надей гарнитур с ониксом, пошла в спальню, а «Незнакомки» нет.

— Когда вы видели её в последний раз?

— Похоже, последними её видели мы с Надей, — вмешался в разговор Барышев. — Кира привела нас в спальню, а сама ушла. Мы разглядывали своё приобретение, но тут Юлька подняла рёв, и мы кинулись к ней. Миниатюру я, разумеется, поставил на место — на туалетный столик. Потом все перешли в гостиную и сели за стол…

— А из гостиной никто, кроме Ольги, вас и Киры, не выходил. Кира ушла следом за вами, но вас по дороге в спальню не встретила. Вывод очевиден, — закончила за мужа Барышева и устремила обвиняющий взор на Ольгу.

— Вовсе нет, — вступился за жену Юрий. — Во-первых, не нужно забывать, что последним миниатюру держал в руках ваш муж…

— Какая наглость!

— Спокойно, Надюша, молодой человек в своём праве. Только вы не учитываете, Юра, что я не безумный коллекционер, а бизнесмен. Без хорошего провенанса, атрибуции и прочих документов, подтверждающих подлинность, эта картинка ничего не стоит. А документы ваша матушка хранит в сейфе у себя в кабинете. Я понятно объясняю?

— Да Ольга это, больше некому! — не выдержала Кира. — Она чуть из штанов не выпрыгнула, когда впервые увидела эту миниатюру. «Ах, Босси! Ах, Доменико! Ах, какая тонкая работа! Вы позволите мне её сфотографировать для нашей школьной галереи?» А когда я сказала, что хочу продать «Незнакомку», чтобы они обменяли свою климовскую конуру на квартиру моих соседей, наотрез отказалась переезжать. Я ушам своим не поверила. Чтобы жительница Подмосковья отказалась от московской квартиры? Теперь-то понятно, что у неё сдвиг на почве Босси. Но это моя миниатюра! И я требую, чтобы она её немедленно вернула.

— Ольга?

До сих пор она стояла, как изваяние, и смотрела в пол, но, услышав обращение Павла Петровича, подняла голову и неохотно --">