Семён Александрович Данилюк - Законник

– Где народ, браток? – обратился к нему Стремянный.

– Как это? – не понял старлей. Ткнул в объявление. – Так вот же.

– И что за гусь этот самый Гулевский, из-за которого все опустело?

Похоже, вопрос этот в стенах Академии выглядел бестактностью.

Старший лейтенант дико скосился, фыркнул уничижительно и, не ответив, припустил к лестнице.

По лицу Стремянного пробежал хулиганистый лучик, – по его мнению, розыгрыш удался.

Он двинулся следом за всполошным старлеем. Но тут на лестнице раздался мелкий дробот ног. Кто-то второпях, через ступеньку сыпал вниз.

Заслышали шаги и постовые на входе.

– Может, закончили? – предположил один.

– Как же, жди. Чтоб наши говоруны в полтора часа уложились… Должно, еще кого-то принесло, – определил старший наряда.

В вестибюль с озабоченным и несколько шалым лицом вывалился запыхавшийся подполковник внутренней службы – помощник начальника Академии Видный. На округлой, окаймленной ровненьким газончиком волос лысине блестели капельки пота.

– Подтянулись, прокуратура прибывает, – скомандовал он на ходу. – Поздновато сообщили. Так что с минуты на минуту. Быстро у входа поработали веничком, чтоб ни снежинки…

Парадная дверь распахнулась, удерживаемая услужливыми руками. В образовавшемся проеме появился человек в погонах генерал-полковника на запорошенной прокурорской шинели – заместитель Генерального прокурора России Валерий Георгиевич Толстых. Следом втиснулись два дородных полковника. Один – едва различимый за огромным букетом, руку другого оттягивал тяжеленный пакет.

Пройдя меж вытянувшихся постовых, генерал от прокуратуры оббил мокрый рукав.

– Ну и погодка, от машины всего-то десяток шагов, и – пожалте – готовый Дед Мороз, – вместо приветствия сообщил он Видному.

– Не опоздал, надеюсь?

– Почти нет. Велено раздеть вас в приемной.

– А чего Резун сам не встретил? – Толстых насупился. – Или как вторую звезду на погоны получил, заподло стало?

– Начальник Академии в президиуме, ведет торжественное заседание, – Видный аккуратной ладошкой смахнул снег со спины обидчивого прокурора; прихватив под локоток, повлек к лифту. – Остальные уже здесь: из Верховного Суда, из Минюста, ИГПАНа… Да все, считай, – оборвал он себя. – Наш замминистра и председатель правового комитета Госдумы с утра заезжали.

– Слышал, орденом наградили, – завистливо припомнил Толстых.

– Представили, – подправил Видный. – Подтверждение еще вчера получили. Ждали, что подъедут из Администрации – для официального вручения. Но перезвонили, – срочное совещание у президента. Так что официально вручат позднее, в Кремле.

– Я тоже не надолго, – заслышав, что «кремлевских» не будет, Толстых заторопился. – У нас у самих коллегия идет. И то невиданное дело – Генеральный специально отпустил зачитать адрес. Все-таки, говорит, не кто-нибудь – Гулевский! – высокий гость ностальгически покачал залысой головой. – Сколько этот ваш Гулливер жил из меня вытянул, когда мы с ним нынешний УПК(сноска – здесь и далее: УК – уголовный кодекс; УПК – Уголовно-процессуальный кодекс) создавали.

Видный поспешил спрятать усмешку. Таких создателей, как Толстых, числилось десятка полтора военных и гражданских генералов. Почитай, все высшее правовое начальство страны поспешило записаться в разработчики. Но ни для кого не было секретом, что реальными творцами блока российских уголовных законов были несколько видных ученых-правоведов. И, прежде всего, конечно, Гулевский. Один из тех, кого за всеядность называли многостаночниками. С первых шагов в науке Гулевского в равной мере интересовали уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, азартно вгрызался он в проблемы криминологии и пенитенциарной политики. В каждой из этих специфических отраслей научные труды Гулевского значились среди основополагающих.

– Руководство Следственного комитета, надеюсь, здесь? – вскользь поинтересовался зам Генерального.

Но эта небрежность не обманула опытного аппаратчика Видного.