Мария Спасская - Мистическое кольцо символистов

знать отчего? А оттого, что вы – Ольга Волынская! Знаменитость! А раз уж у вас нет других козырей, так и будьте Волынской!

Долли смутилась еще сильнее и простодушно вымолвила:

– Скажите прямо, Амалия Карловна, вы что-то имеете против меня?

– А вы как думаете? – зло прищурилась рецензентка. И с интонациями базарной торговки выкрикнула: – Пришла, стишата бездарные принесла и думает, все перед ней упали на колени!

– Девочки, не ссорьтесь! – замахал руками секретарь, опасливо поглядывая на Амалию и через силу удерживая улыбку на покрытом бисеринками пота лице. – Худой мир лучше доброй ссоры. Подумайте сами, что вам делить? Альманах выходит, стихи печатают, рецензии публикуют, чего еще желать?

– А вам не кажется, Рерик, что вы слишком много на себя берете! – перекинулась на секретаря побледневшая от злости рецензентка. – Кто вы вообще такой? Откуда вы взялись? Выскочка и интриган! Ничего в издательстве не делаете, только сплетни разносите и против Брюсова интригуете! Не смейте затыкать мне рот!

– Амалия Карловна! А пойдемте-ка обедать! – не дожидаясь ответной отповеди вдруг переставшего улыбаться Лианопуло, разрядил обстановку Безумный Шляпник. Он только что закончил складывать пасьянс – и пасьянс таки сошелся. И теперь он любил все человечество и умиротворенно смотрел на окружающих. – Есть хочется, прямо сил нет. Заодно и отметим.

– А как же Алмазов? – насторожился Лианопуло. – Придет с мадерой, а в конторе никого.

– Не страшно, – убирая карты в выдвижной ящик стола, передернул плечами специалист по немецкой поэзии. – Вино не пропадет. И фрукты тоже. Да и что это за еда – какие-то фрукты? Я бы сейчас быка съел.

– Я бы тоже не отказался от хорошей отбивной, – благодушно подхватил секретарь.

– А Ольга Павловна идет? Госпожа Волынская, вы составите нам компанию? – желчно осведомилась Амалия. – Или гусь свинье не товарищ?

– С огромным удовольствием приму приглашение, – невозмутимо откликнулась Долли.

Девушка развернулась и двинулась к дверям, и уже в прихожей, когда брала со стойки перчатки и зонт, ее догнали остальные.

Спустившись по лестнице, все устремились на улицу, к светящейся вывеске ресторана, и ливрейный швейцар предупредительно распахнул перед компанией двери. Сотрудники «Скорпиона» остановились в дверях и стали дожидаться приотставшего секретаря, запиравшего редакцию.

Выросшая в английском пансионе и не привычная к ресторанам, Долли с уверенным видом села за стол, решив, что как-нибудь справится. И уже через минуту ощутила, какое это колоссальное неудобство – лакей за высокой спинкой кресла. Человек в отливающем синевой фраке зорко следил за тем, чтобы не упустить момента и выхватить у нее из рук блюдце с недоеденным бифштексом, в самую неподходящую минуту подсунуть салат, внезапно обдать терпким соусом незнакомое блюдо. Из незримости то и дело возникали руки в белых перчатках и своей неутомимой активностью парализовали деятельность ее пищеварения.

Мучительно страдая от навязчивого сервиса, Долли с непроизвольной завистью косилась на секретаря, с аппетитом и знанием дела уплетающего то, что подадут.

– Ну что, друзья, закажем парочку «Клико»? – после первой бутылки подмигнул коллегам секретарь.

– Отчего бы и нет? Севрюжки бы еще к шампанскому, а то устрицы как-то слишком быстро проскакивают, задевая тонкие струны души, но не насыщая желудка. Тем более что платит за все Поляков^[2], – с воодушевлением подхватил Безумный Шляпник.

– Вот мы здесь с вами севрюжку вкушаем, а Брюсов сейчас в картишки по маленькой супруге проигрывает, – хихикнул секретарь. – И пьет чай с бубликами. Вы только представьте себе: наш демонический Брюсов – и бублики у самовара!

– Можете сколько угодно глумиться! В отличие от вас, бездарностей, Валерий Яковлевич – общепризнанный гений, – презрительно обронила Амалия.

С насупленным видом игнорируя лакея и не притрагиваясь к еде, она потягивала шампанское, щурясь на коллег сквозь выпускаемый из носа табачный дым.

– Хотя откуда вам знать? В поэзии вы ни-чер-та не смыслите. Вы бездари! Кретины! Убогие комедианты!

– Ну-ну, Амалия Карловна, успокойтесь! – осадил рецензентку секретарь. – Вы вторгаетесь в чужую епархию. Вы же не истеричка, у вас другое амплуа. Истеричка у нас Петровская.

И, пожирая Долли глазами и улыбаясь, как Чеширский Кот, Лианопуло подался вперед.

– Вы что же, Ольга Павловна, не --">