Дэвид Балдаччи - Искупление

– И что, это причина для выхода на свободу? – усмехнулась Джеймисон.

Хокинс пожал плечами:

– Это именуется «освобождением из соображений гуманности». Обычно заявление на него подает заключенный, но ко мне в камеру они пришли сами, с бумагами. Я заполнил, они позвали врачей, чтобы одобрили, и вот вам пожалуйста. Государство, стало быть, не пожелало оплачивать счета за мое лечение. Я сидел в одной из тех частных тюрем. Они выставляют счет штату, а кто будет возмещать? Все дорожает, растет в цене. Наносит урон их бюджету. Меня теперь считают безобидным. За решетку я угодил, когда мне было пятьдесят восемь. А сейчас мне семьдесят. Хотя выгляжу на все сто. Накачан препаратами для того лишь, чтобы волочить ноги и разговаривать. Как уйду отсюда, меня несколько часов будет выворачивать наизнанку, а потом наглотаюсь таблеток, чтоб хоть ненадолго заснуть.

Джеймисон рассудила:

– Если вы принимаете обезболивающее по рецепту, значит, какая-то помощь вам все же оказывается.

– Я разве сказал, что они по рецепту? Все вовсе не так, как кажется. Хотя мне именно это по душе. Только б снова не загреметь в тюрьму за то, что покупаю наркоту с улицы. Слишком большая, понимаешь ли, цена. – Улыбка съежила его желтушное лицо. – Знал бы я это раньше, то давно бы закосил.

– Вы хотите сказать, что вам вообще нет никакой помощи на свободе? – недоверчиво спросила Джеймисон.

– Говорят, в какой-нибудь хоспис меня б еще, может, и взяли, но как туда попасть? Да и не хочу я туда. Я хочу быть здесь. – Хокинс взглядом кольнул Декера.

– Чего ты от меня хочешь? – спросил тот.

– Ты упек меня за решетку, – обличительно ткнул в него пальцем Хокинс. – Но ты ошибся. Я невиновен.

– Так все говорят, – едко заметила Джеймисон.

Хокинс пожал плечами:

– Все меня не заботят. Только я сам. – Он поглядел на Декера. – Ланкастер тоже считает меня невиновным.

– Не верю, – сказал Декер.

– А ты ее спроси. Она потому и сказала мне, где тебя искать.

Он приумолк и поглядел на гаснущее небо.

– У тебя еще есть шанс все исправить. Может, ты сможешь это сделать, покуда я еще жив и брыкаюсь. А если нет, то и ладно. Главное, чтобы ты к этому пришел. Таково будет мое наследство, – добавил он со слабой усмешкой.

– Он теперь в ФБР, – вклинилась Джеймисон. – Берлингтон и ваше дело в его епархию больше не входят.

Хокинс растерянно развел руками.

– Я слышал, ты ратуешь за правду, Декер. Неужели я ослышался? Если так, то жаль: такой долгий путь проделан впустую.

Не услышав ответа, Хокинс вынул клочок бумаги.

– Я буду в городе еще два дня. Вот адрес. Может, свидимся, может, нет. От тебя зависит. Но если не придешь, то на тебе повиснет здоровенный хер с того света.

Декер взял бумажку, по-прежнему не говоря ни слова.

Хокинс взглянул на два одинаковых надгробия.

– Ланкастер рассказывала мне о твоей семье. Рад, что ты нашел их убийцу. Но полагаю, что ты так и живешь с ощущением вины, хотя на тебе ее нет. Мне это, черт возьми, понятно, как никому другому.

Хокинс повернулся и, удаляясь, медленно побрел между могилами, пока темнота не поглотила его целиком.

Джеймисон резко повернулась к Декеру:

– Ладно. Пускай я ничего об этой истории не знаю, но все равно бред сивой кобылы. Он просто дразнит тебя, бередя чувство вины. Не могу поверить, чтобы этот тип просто так явился сюда и подлез, улучив момент, когда ты пытался… увидеться со своей семьей.

Декер опустил взгляд на листок бумаги. По лицу было ясно, что душу ему бередит некое сомнение.

Джеймисон наблюдала с безропотным видом.

– Ты, наверное, думаешь с ним увидеться?

– Нет. Пока не повидаюсь еще кое с кем.

Глава 2