Наталья Николаевна Александрова - Часы академика Сикорского

выяснилось, что диван раскладывается. Однако оказалось, что лучше этого не делать, потому что складывать диван было не в пример сложнее. Александра испугалась, как бы у нее потом не вычли за поломку, и решила, что уместится и так.

Над столом висел большой портрет академика Сикорского, с которого тот смотрел так пристально, что Александра, встречаясь с ним глазами, невольно смущалась. Она даже пробовала завесить портрет легким покрывалом, но заглянувшая в комнату Лена сказала, что это плохая примета.

«Как же я буду раздеваться перед сном – диван-то прямо напротив стола?» – задумалась Александра. Пришлось исхитриться: всякий раз, готовясь ко сну, она открывала дверцу шкафа.

Лена Раевская, рыхлая, веснушчатая блондинка прилично за сорок, говорила мало, а все больше хлопотала по хозяйству и обихаживала своего мужа Гену. Кстати, в доме была и ванна, довольно чистая, и даже стиральная машина.

Мебель во всех комнатах стояла не то чтобы антикварная, но старинная, среди которой попадались и довольно приличные вещи. Например, горка с посудой, дверцы которой были украшены матовыми стеклами с вытравленными на них ирисами. Чистый модерн, утверждал Гена, а он в таких вещах разбирался.

Еще одно помещение на первом этаже, которое и комнатой-то назвать было нельзя – так, чуланчик под лестницей, занимал Митя. Ненормальный айтишник, как охарактеризовала его Дарья.

Чулан с круглым окошком под потолком и правда был крохотный, в нем помещались только раскладное кресло, одноногий столик и картонная коробка, где Митя держал свои вещи. Все это Александре удалось разглядеть, когда Митя ненадолго вышел за пиццей. Дверь чулана он всегда держал открытой, с ноутбуком не расставался никогда и даже за едой стучал по клавишам. Мыши к нему тоже забегали, привлеченные крошками от пиццы. Дарья пробовала ругаться, но Митя на все обращения к нему давал одинаковый ответ: «Мне по фигу!»

Был он довольно неопрятен, но все же иногда мылся, поскольку неприятных запахов не источал, а волосы, которые расчесывал через два дня на третий, завязывал в хвост. Возраст Мити дамы определить не смогли, да и не больно интересовались.

На втором этаже также было несколько комнат.

Две смежные занимали Никита Сергеевич с дочерью Маргаритой. Высокий, с пышными седыми волосами и неизменной тростью с серебряной ручкой в виде сказочной птицы гамаюн, Никита Сергеевич походил на артиста из фильмов прошлых лет, но, несмотря на импозантную внешность, был редкостным брюзгой и занудой. Своим бархатным звучным баритоном он беспрестанно пилил дочь, жаловался на боли в спине, голове и коленной чашечке и вечно был недоволен – то погодой, то шумом, то еще чем-нибудь. Ходил он и правда плохо, тяжело опираясь на трость и проклиная крутую скрипучую лестницу.

Слушая надсадный скрип ступеней и стук трости, Александра однажды спросила у Дарьи, отчего старика не поселили внизу. Дарья пожала плечами и сказала, что они сами выбрали второй этаж – там, мол, просторнее, соседей нет и балкон с видом на сад, летом тенек и пахнет цветами.

Настал черед Александры пожимать плечами. Возможно, летом, сидя на балконе, старикан и угомонится, пока же его ворчание здорово доставало.

Кстати сказать, Маргарита реагировала на отца спокойно – не обижалась, не срывалась, не пускала слезу, а либо во всем с ним соглашалась, либо просто молчала.

Худая, спортивного телосложения Рита работала тренером, но теперь фитнес-центр закрыли и появилась возможность пожить с отцом на природе. Старик же, ясное дело, был давно на пенсии и писал мемуары.

Рассказывая об этом, Дарья фыркнула и добавила вполголоса:

– Насчет мемуаров – полное вранье. Компьютером старик пользоваться не умеет, только изредка царапает ручкой по бумаге, да и то, скорее всего, просто чертиков рисует. Но, с другой стороны, чем бы дитя ни тешилось… Кстати, Рита то же самое говорит.

Последняя комната на втором этаже пустовала. Поговаривали, что в скором времени должен появиться жилец, однако пока никого не было.

Александра услышала деликатный стук в дверь и с изумлением поняла, что за размышлениями съела еще и полпачки сухарей. Нет, так не годится, этак она скоро в двери не войдет! Хотя в этом старом доме двери широкие…

– Саша, – в дверь сунулась Лена, – можно к тебе?

– Заходи, мы тут! – Александра с улыбкой кивнула на портрет академика.

Ей показалось или тот весело подмигнул в ответ? Разумеется, показалось, это --">