Александр Геннадьевич Фишман - Мертвые головы

лежат со своими. И на Руси испокон веков так было. У Владимира Бенедиктова, поэта прошлого века, есть такие стихи:

… Один еще открыт нам путь — и нас уважат,

Я знаю, как придет святая череда,

"Не воспрещается, — нам у кладбища скажут, —

Пожалуйте сюда!"

На дрогах нас везут, широкую дорогу

Мы видим наконец и едем без труда.

Вот тут и ляжем мы, близ церкви, слава Богу!..

Но нет — и тут беда!

И мертвым нам кричат: "Куда вы? Тут ограда:

Здесь место мертвецам большим отведено,

Вам дальше есть места четвертого разряда,

А тут — воспрещено!

— Так что, либо традиция, либо унификация. Раньше у нас этого как-то придерживались: на Власихинском кладбище, скажем, для блатных свои места, "близ церкви" или в "Афганской аллее", для прочего люда — свои, "четвертого разряда". А на более новых, что здесь, что на Михайловском, сам видишь.

— Ну ты точно сдвинулась по фазе: все кладбищенские дела знаешь!

— И еще, — игнорируя замечание приятеля, продолжала девушка. — Как тебе это нравится? — она подбежала к одной из могил.

— Ну и что такого? — непонимающе пожал плечами парень.

— Как что такого?! Разве это не умилительно?

Прямоугольник надгробной плиты, на которую указывала девушка, был аккуратно обернут черной полиэтиленовой пленкой и перевязан веревкой.

— Люди хотят, чтобы памятник зимой не пострадал от непогоды.

— Вот именно! О-о, такого уж точно больше нигде не увидишь! — девушка окончательно развеселилась. — Прекрасный способ сохранения недвижимости!

— Ну и что?

— Да ты только вдумайся: способ сохранения недвижимости? Могильная плита — недвижимость. Ха-ха-ха!..

— Ну и что?! — в голосе молодого человека явно звучали нотки упрямства и раздражения. — В чем юмор-то?

— Для кого существуют кладбища? — перестала смеяться девушка.

— В смысле?

— Ну… Для живых или для мертвых?

— Для мертвых. Но и для живых тоже. Чтобы было куда прийти, навестить…

— Ага, навестить… но пусть. Спрошу иначе: для чего существуют памятники?

— Ясно для чего, для памяти. Они так и называются.

— Хорошо. Моряков хоронят в море. Индийцы кладут своих покойников на плоты и сплавляют по реке. Где-то мертвых сжигают, где-то привязывают на верхушки деревьев. Люди покидают свои страны и не могут навестить могилы близких. И так далее. Что же в подобных случаях — умершие предаются мгновенному забвению?

— Нет, конечно. Но лучше, когда есть, куда прийти. Ритуал и все такое.

— Пойдем дальше. Если у одного усопшего скромная плита из мраморной крошки, а у другого роскошное надгробие из цельной мраморной глыбы, о чем это говорит? Что второй был более достойной личностью, он более любим родными, скорбь по нему более глубокая..? Так?

— Не обязательно, — подумав, качнул головой молодой человек.

— Вот именно. Для отправления ритуала, для памяти достаточно какого-нибудь чисто символического знака. Мне, например, импонирует такой вариант, — указала она рукой на одну из могил. — Скромно, аккуратно и весьма пристойно. А вот эти все… произведения искусства больше смахивают на демонстрацию.

— Демонстрацию чего?

— А всего. Собственной состоятельности, некой фамильной гордости, а главное — любви к усопшему. Смотрите, люди добрые, такие вот мы, Пупырышкины, и у нас не хуже, чем у всех, что и удостоверяем. Как жилось их родственнику, от чего он умер — от передозировки наркотиков, от удара ножом в пьяной драке или наложил на себя руки, доведенный до края этой самой семьей, — неважно. Важно, что могила у него "не хуже, чем у людей". Вот и пакуют памятники на зиму, чтобы летом, в период более активного посещения кладбищ, представить всем свидетельство, что Пупырышкины… ну и так далее. Понятно, когда люди вкладывают деньги в недвижимость, которой, во-первых, могут пользоваться сами, а во-вторых, которую при надобности можно продать. Но кладбищенские ваяния к этой категории не относятся! Вот и получается, что это не я извращенка! Что, не так?

— Конечно, не так! Просто у одних есть деньги, у других нет. И если бы они у них были, они бы тоже не поскупились на солидные памятники своим родственникам. А твоя философия — ерунда на постном масле!

Девушка какое-то время молчала. Она вошла в одну из оградок и рукой в перчатке стряхнула опавшие листья с камня.

— Может быть, ты и прав, — произнесла она наконец. — Может быть…

--">