Галина Владимировна Романова - Без крестной феи

Я сам.

Он повернулся, чтобы уйти по лыжне в сторону леса.

– Валентин Степанович, – окликнул его Сережа. – А что хотели еще поручить?

– А ты угадай, – хмыкнул тот, не повернувшись.

– Чего гадать-то! – фыркнул старший лейтенант вполголоса. – Личность убитой постараться установить. То есть запросить все сведения о пропавших за неделю девушках.

Горелов остановился, обернулся к Сереже с улыбкой и похвалил:

– Молодец. Буду ходатайствовать.

– О чем?

– О подарке к Новому году, – коротко рассмеялся Горелов. – Чтобы выходной тебе дали. Что, Сережа, очередная любовь всей твоей жизни нарисовалась?

Воронин промолчал, рассматривая накатанную лыжню.

– Ладно, ступай уже. Может, что и удастся рассмотреть.

– Что хоть ищем то, товарищ майор?

– Ищем… – Горелов натянул на уши вязаную шапочку, повыше поднял воротник зимней куртки. – Что-то, припорошенное снегом, старший лейтенант. Следы… Ищем следы. Любые! Встречаемся в отделе вечером. Все, до встречи. Да, и порадуй меня чем-нибудь…

Он прошел по лыжне почти полтора километра – специально засек на шагомере, – когда обнаружил то, что не до конца закрыл снег, вяло сыпавший ночью.

Горелов встал как вкопанный, уставился на снег и тут же полез в карман за телефоном.

– Валера, вы далеко отъехали? – спросил он сразу, как Валера снял трубку. – Надо возвращаться. Я кое-что обнаружил…

Эксперт Коля Усов, вернувшийся с Володиным, ворчал, косился в сторону Горелова и все время бубнил, что след от снегохода мог быть оставлен кем угодно и когда угодно, это не повод возвращать их с половины дороги. И он совершенно точно не станет разгребать снег и искать возможные капли крови жертвы. Шутка ли: до проезжей части – а именно туда вели следы снегохода – почти километр! Но, поворчав положенные пять минут, он взял в руки маленькую метелку, со вздохом опустился на корточки и принялся осторожно сметать снег с проступающего под ним следа.

– Чего сопишь над ухом? – сердито глянул он на Горелова, не отстающего ни на метр. – Ступай, ступай, Валечка, по своим делам. Свидетелей опрашивай. Личность жертвы устанавливай. Мне тут работы до темноты.

– Позвонишь, ворчун? – Горелов отступил к лыжне.

– Позвоню. Ты Володина забери. Чего ему со мной маяться. У него своих дел уйма.

Майор Горелов усадил Володина в машину старшего лейтенанта Сережи Воронина и посоветовал набраться терпения.

– На месте еще работа есть, Валера. Сереге в отдел местный надо: камеры пробить, если таковые имеются. Ну и…

– Не печалься, Валентин. Я не спешу. Подремлю в машине, пока твой старший лейтенант работу будет работать. Все одно он раньше освободится, чем наш следопыт. Тому еще метелкой махать и махать. Но отчета рано не жди. Сам видишь, у меня обстоятельства. Сам-то сейчас куда?

– К семье любителей ранних лыжных прогулок. Да, и чтобы тебе не так грустно было в ожидании, Валера, на вот, держи. – Горелов сунул ему в руки увесистый пакет с бутербродами. – Сыр, колбаса, ветчина. Свежее и вкусное. Все, до связи…

Глава 3

Они совершенно точно выйдут на нее. Рано или поздно. Особого ума не надо, чтобы сложить два и два. Не те, так другие, но выйдут. И ее жизнь, никогда не ценившаяся особенно дорого, перестанет что-то стоить вообще. Ее сотрут, как ненужный файл. Прихлопнут, как комара, и разотрут. О ней и вспомнить будет некому, потому что у нее никого нет. У Тани было полно знакомых, а никто и не вспомнил, хотя ее нет уже две недели. Можно только догадываться, что с ней и где она. Но не очень хотелось, потому что сразу пропадал сон и аппетит.

Она взяла ложку и осторожно тронула ею поверхность остывающего супа. Еще каких-то три недели назад эта тарелка опустела бы за минуту. Она привыкла быстро есть – в детском доме приучили. Сейчас же кусок в горло не лез.

– Маша, ты чего застыла? – толкнули ее в плечо.

Она повернулась. Сзади стоял Игорек – охранник по этажу – и загадочно лыбился.

– Суп не нравится? – поинтересовался он, наклоняясь к самому уху.

– Нормальный суп.

Она не сделала попытки отодвинуться, хотя близость Игоря была ей неприятна. С первого дня их появления на этаже он приставал к ним – к ней и Тане. Считал своим долгом навязываться в провожатые, называя это опекой. Хорошо, хоть руки не распускал. Пока…

– Вы, детдомовские, наивные. Обмануть любой может. Мне велено за вами приглядывать.

Врал или нет, неизвестно. Но замечаний ему никто не делал, когда он отирался возле --">