Вадим Иванович Кучеренко - Дракон с христианскими добродетелями

совсем. За помин души моего покойного мужа мы выпьем красного вина. Это будет и пристойно, и без неприятных последствий.

Любовь. Да, Софья Алексеевна.

Любовь убирает водку со стола и уносит. Когда она возвращается, Софья Алексеевна внезапно замечает портрет мужа на стене и гневно вскрикивает.

Софья Алексеевна. А это еще что такое?!

Любовь. Где, Софья Алексеевна?

Софья Алексеевна. Я спрашиваю, зачем сюда повесили этот ужасный портрет? Немедленно снять! Он навевает на меня тоску. Как ты неделикатна, Любочка, просто ужас! Сразу видно отсутствие должного воспитания.

Любовь. Да, Софья Алексеевна. Вы совершенно правы.

Софья Алексеевна. Я знаю это. И поэтому вам совершенно не за что на меня сейчас обижаться.

Любовь. Разумеется, Софья Алексеевна.

Любовь снимает портрет со стены и выходит с ним из гостиной. В дверях она сталкивается с Заманским.

Заманский. Здравствуйте, Любовь! Мы с вами сегодня еще не виделись. Такой печальный день! Вам очень идет это платье.

Любовь. Спасибо, Иосиф Аристархович. (Уходит).

Заманский подходит к камину и греет над огнем руки, зябко поеживаясь.

Заманский. Как девочка расстроена смертью Андрея Олеговича! Вы не находите, Софья Алексеевна, что в наше время – а общество явно переживает период всеобщей слепой и неразумной ненависти простых людей к разбогатевшим согражданам, – подобное отношение домработницы к своему нанимателю весьма трогательно?

Софья Алексеевна. Не нахожу. Более того, я испытываю неодолимое желание пожелать ей семь футов под килем и дать расчет.

Заманский. Надеюсь, причина веская?

Софья Алексеевна. Чрезвычайно. Я не хочу видеть ее в своем доме. От этого у меня может разлиться желчь. А мне сейчас как никогда нужно быть сильной и здоровой. Ведь на мои хрупкие женские плечи будет возложена миссия уберечь компанию мужа от банкротства. Ради наших с Кичатовым дочерей и будущих внуков.

Заманский. О каком банкротстве вы говорите, Софья Алексеевна? Слава Богу, дела идут хорошо, предприятие процветает. Но если вы и в самом деле опасаетесь, что не справитесь… Да, кстати, а почему нет водки?.. Думаю, Алексей, муж Верочки, может возглавить компанию вашего покойного мужа. А благодаря Павлу, мужу Наденьки, ей будут обеспечены квоты на добычу рыбы на много лет вперед. Так что беспокоиться не о чем. Вам остается только стричь купоны.

Софья Алексеевна. Вы неисправимый оптимист, Иосиф Аристархович. А ведь сами знаете, что у Алексея случаются длительные запои. И тогда он не то что за компанию – за себя отвечать не способен. И еще вопрос, сохранит ли свою должность начальника департамента рыбного хозяйства Павел. Это будет зависеть от нового губернатора края. Наш нынешний, насколько мне известно, потерял расположение президента. И его судьба висит на волоске.

Заманский. Надеюсь, президент не уподобится Атропос, одной из трех древнегреческих богинь судьбы, и не перережет этот самый волосок.

Софья Алексеевна. Вы, как всегда, поражаете меня своей эрудицией, Иосиф Аристархович. Но мне сейчас не до мифологии. Сиюминутные заботы одолевают. Вы уж простите бедную вдову!

Заманский. Что вы, что вы, Софья Алексеевна! Это вы извините меня, что оседлал своего конька и понесся вскачь… Когда прикажете огласить завещание Кичатова?

Софья Алексеевна. Как говорил мой покойный муж, в море самое лучшее время – адмиральский час. Он наступает на судне после обеда. В нашем доме склянки пробьют после поминального ужина. Все будут сыты, а, следовательно, настроены благодушно. И воспримут последнюю волю покойного с философским спокойствием.

Заманский. Вы очень мудры, Софья Алексеевна. (Целует ей руку).

Софья Алексеевна. Я прошла хорошую школу. Кичатов был прекрасным учителем жизни, пусть немножко и грубоватым. Вечная ему память!

Входят Юрков и Вера.

Вера. Мама, ваша Любочка совсем обнаглела! Только что пробежала мимо нас с Павлом, как ошпаренный таракан…

Юрков. Кичатов сказал бы – как ошпаренный стасик. Стасиками, Верочка, на судах в море называют тараканов.

Софья Алексеевна. Фу, какая мерзость! К чему такие подробности?

Вера. И даже не поздоровалась, словно мы невидимки!

Софья Алексеевна. Я уже говорила Иосифу Аристарховичу, что собираюсь ее уволить.

Юрков. Может быть, отдадите ее нам? Мы с Надей хотели бы нанять домработницу. Вы же знаете, у вашей дочери слабое здоровье. Ей трудно работать и вдобавок вести домашнее хозяйство.

Софья Алексеевна. И не --">