Галина Владимировна Романова - В любви брода нет

скучно сидеть на заслуженном отдыхе… Хам!

Верочке стало жаль Софью Павловну. Та была одинока и к тому же несчастлива в своем одиночестве. Школа — это все, чем она жила. Хотя, с другой стороны, и сестру Баловнева тоже жаль. Если, конечно, та не предпочла нищенскую зарплату простой учительницы солидной зарплате комнатной гувернантки.

Что-то сегодня ей преподнесет Алеша? Какую новую каверзу из разряда вежливых вопросов на засыпку изобретет…

Она вошла в десятый «А», спустив юбку как можно ниже. Чтобы глазастый Баловнев, не дай бог, не увидел ее рваные колготки и не сморозил какую-нибудь гадкую шутку, Верочка сразу присела к столу и начала урок.

Все прошло почти без эксцессов, если не считать трех двоек и одного прогула. Верочка отпустила класс на перемену и с облегчением склонилась над журналом, когда над самым ее ухом раздалось вкрадчивое:

— Вера Ивановна, а у вас все в порядке?

Не было нужды оглядываться. Это, конечно, Баловнев. Странно, что он вообще дождался звонка, а не выступил прямо посреди урока. Во всяком случае, глаз он с нее не спускал, отслеживая каждое движение. Будто готовился к прыжку. Паразит, а не ребенок…

— Да, Алеша, все хорошо, спасибо, — пробормотала Верочка, поглубже задвигая коленки под стол и все так же не поднимая глаз от классного журнала.

— А почему вы плакали? Я же заметил, вы плакали, — укоризненно пробормотал Баловнев.

Еще бы он не заметил! А сколько сочувствия в его вопросе, сколько сострадания, боже правый! Не знай она его как облупленного, непременно купилась бы на его внимание и точно хлюпнула бы носом. Но Алеша выдрессировал ее давно, класса, наверное, с пятого. Да, еще тогда она научилась держать руку на пульсе, когда имела дело с этим мальчиком.

— Соринка в глаз попала, — буркнула Верочка, переворачивая страницу.

— Мне что-то в глаз попало и больно гложет, мои страдания, быть может… — почти шепотом продекламировал несносный Баловнев и очень серьезно, без тени издевки, попросил: — Вера Ивановна, пообещайте мне, пожалуйста, одну вещь.

Ей пришлось поднять на него взгляд, слишком уж проникновенно звучал его голос. Парень явно желал привлечь ее внимание или просто переигрывал.

Верочка оглянулась и пытливо уставилась на Баловнева.

Он все тот же, что и всегда. Высокий, худощавый, с короткой стрижкой и аккуратными ушами, в одном из которых красовалось колечко. Мягкий пушок на щеках и подбородке. Наверное, еще ни разу не брился, зачем-то подумала Верочка и постаралась собраться.

Это мои трудности, сказала она себе и напустила в глаза строгости.

— Алеша, ты опоздаешь на третий урок. Что ты хотел? — жестко сказала она, ожидая непременной гадости. — О чем хотел попросить меня? Ну, говори же!

Странное дело, его угольно-черные глаза смотрели на нее абсолютно серьезно, без намека на подвох. И вроде даже он покраснел.

— Тут такое дело, Вера Ивановна. — Баловнев переступил с ноги на ногу, шурша пакетом с единственной общей тетрадкой, учебников он принципиально не носил в школу, считая, что ему достаточно своей головы. — Если вдруг у вас будут неприятности какие-нибудь, вы мне скажите?

— Алеша!!! — против воли Верочка заулыбалась.

Будь он другим человеком, она бы потрепала его по щеке и поблагодарила за заботу, но он был тем, кем был. С ним так нельзя. Поэтому она мгновенно скомкала свою улыбку и укоризненно покачала головой.

— Я постараюсь как-нибудь справиться со своими неприятностями сама, — проговорила она, так как Баловнев продолжал топтаться и все не уходил, хотя в класс начали заглядывать восьмиклассники. Их урок русского языка был следующим. — Но, в любом случае, спасибо тебе за заботу.

— Зря вы так, Вера Ивановна, — продолжил настырничать Баловнев, очевидно, припас, стервец, какой-нибудь козырь в рукаве и ждал удобной паузы или фразы, чтобы щелкнуть им ее по носу. Но он снова удивил Верочку, проговорив: — Если вдруг вам будут угрожать, вы мне скажете? Пообещайте!

— Угрожать?! Мне?! Да кто же, господи?! Уж не Самойлова ли за сегодняшнюю двойку? — забыв о порванных колготках, Верочка выбралась из-за стола и повнимательнее присмотрелась к злому гению. — Кто мне может угрожать? О чем ты?

— Я не могу вам ничего сказать, Вера Ивановна. — Баловнев совершенно по-мужски оглядел учительницу с головы до ног и, ничуть ее не удивив, заметил: — У вас колготки на коленке поползли.

— Я знаю, — спокойно парировала она, --">