Петр Ингвин - Кваздапил. История одной любви. Начало

Приключения шарахались от нее, словно от прокаженной. Причина – брат и его окружение. Русские приятели предпочитали не связываться и гулять с русскими же девчонками, а кавказцы… Они тоже выбирали русских. Свои девушки были для них табу, с ними же кому-то брак заключать и детей заводить. Менталитет, гусли ему в мюсли. Всем хотелось чувств и развлечений, только у ребят с юга девушки в понятие «все» не входили. Ничего не поделать, такие мы разные. Может быть, и хорошо, что разные? Где нет конкуренции, там вырождение.

– Где живешь? —Меня в бок толкнул локоток, больше напоминавший коготь вышедшей на охоту хищницы. – Гарун как-то обмолвился, что с общагой тебя прокатили и приходится снимать угол непонятно с кем и где.

– Ложная информация. Не непонятно с кем и где, а с приятными людьми недалеко отсюда. И не угол, а комфортабельную койку в квартире на шестерых. – Большего не позволяли средства, которые присылали родители, а с собственным заработком не срасталось. В плане подработки я надеялся на пришедшее, наконец, долгожданное лето. – У меня все шикарно.

– В смысле, что бывает и хуже?

– Я один, мне много не нужно.

Мадина задумчиво сощурилась:

– Один, это все объясняет. Но – вшестером! Как вы там помещаетесь?

– Мы редко пересекаемся. Большинству нужно место, где приклонить голову, не больше.

– А тебе?

– Я спокойно занимаюсь учебой, пока остальные гуляют или спят.

Не то чтобы я такой правильный, да и сокомнатники не так часто дрыхнут и отсутствуют, чтобы сказанное было правдой, и все же назидательно показать моральное превосходство юной легкомысленной особе оказалось приятно. Начинаю понимать взрослых.

Хм. Это что же получается: детство кончилось? Я повзрослел?

– Можно мне как-нибудь придти посмотреть, как люди в таких условиях живут, да еще учиться успевают? У меня с Хадей комната на двоих, и то бывают драки за территорию. А один санузел на троих – вообще пипец.

Я так не считал, но кивнул, поглядывая по сторонам, где все шумело, галдело, двигалось, смешивалось и бурлило.

Мадину не устраивало мое молчание, ей хотелось поговорить. А когда женщина чего-то хочет…

– Почему в гости не заходишь? – склонилась она ко мне, заглядывая в лицо и почти касаясь грудью.

Я отстранился.

– В прошлые годы заходил, потом перестал. Мы с Гаруном каждый день на учебе встречаемся.

– Зря не заходил. Попили бы чаю, поболтали…

– Прости, отойду на минутку. – Я сделал вид, что мне понадобилось в упомянутое выше заведение, казавшееся собеседнице кошмаром, даже если оно одно на троих. Хотелось вырваться из-под ненужного мне провокационно-покровительственного внимания.

В отличие от большинства сверстников я уродился яблоком позднего сорта, девушкам кажусь неказистым и кислым. Впрочем, любители кисленького уже маячат на горизонте, изредка протягивая любопытные ручонки и норовя куснуть за бочок. Главным было не дать сожрать себя целиком, пока не приду к убеждению, что кусающий достоин такого права. Вокруг полно попавших не в те руки огрызков и переваренных плодов. В результате – оскомина, изжога, запор. И хорошо, если запор, а не наоборот, что есть тоже часто наблюдаемое среди знакомых явление.

Вопреки моему желанию сейчас меня откровенно пыталась надкусить вороная красавица, безумно притягательная, которая в других обстоятельствах заставила бы сердце стучать пулеметом. Но именно, что только в других. Если себя я сравнил с яблоком, то Мадина – яркий забористый мухомор. Мы живем рядом, но в разных мирах. Как кто-то иронично спел, перефразировав старую песню, «Дельфин и русалка, "Титаник" и айсберг – не пара, не пара, не пара».

Ванная комната, она же туалет, оказалась свободна. Я плеснул в лицо воды и постоял, глядя в зеркало. Полегчало. Мысли вновь подружились с логикой, я вытерся и вскоре был готов ко второму выходу в люди.

Наверное, не стоило отказываться от предложения Насти, появился бы шанс на будущее знакомство с подругами подруг…

Что меня сюда привело, кроме приглашения друга? Надежда встретить ту, о ком молила душа. Надежда не оправдалась, здесь меня окружали сплошные те, к кому тянется тело, а оно тянется ко всем, у кого грудь больше моей. А если и меньше – плевать, лишь бы гормоны вырабатывались противоположнополые. Но душа болела, сердце просило чего-то большого и чистого. И опять не повезло, в прокрустово ложе мечты не укладывалась ни одна из кандидатур, шумливо бесновавшихся в окружавшем --">