Мелинда Ли - Не оглядывайся

сделаешь, тебе будет очень больно.

Я видел его в действии. Это не пустая угроза. Чтобы доказать свои слова, он тычет в меня кончиком ножа. Острие впивается мне в плечо. Я чувствую, как кровь течет из раны и теплой струйкой ползет по моей руке.

Я свешиваю ноги через край и принимаю сидячее положение. С руками, все еще связанными за спиной, задача требует усилий, и я тяжело дышу. Замираю в таком положении на несколько секунд, вдыхая ночь и то, что наверняка станет моими последними мгновениями на этой земле.

Надо мной нависает тень сарая. Я смотрю на небо и замечаю Большую Медведицу. Мои чувства обостряются. Звезды кажутся ярче, а запах сосны в воздухе резче. Облака заволакивают луну, затемняя летнюю ночь.

— Иди! — Он будто лает команду, звуча так же злобно, как и собаки.

Я колеблюсь, тогда он вытаскивает пистолет из кармана и машет им в сторону сарая. Я переношу свой вес на ноги и встаю. Мои колени трясутся, тем не менее я контролирую их. Первые несколько шагов неуверенны, однако по мере того как я двигаюсь, они становятся тверже. Бросаю взгляд на лес за сараем, размышляя о бегстве.

Разве мне есть что терять?

Я устремляюсь вперед так быстро, как могу, но делаю ровно три шага. Сильная рука хватает меня за волосы, и моя голова откидывается назад. Я падаю на задницу. Боль пронзает мой копчик и поднимается вверх по позвоночнику.

Он стискивает мое плечо и рывком поднимает на ноги.

— Это глупо.

Ага.

Кажется, сегодня моей глупости не будет конца.

Меня практически волокут к сараю, мои связанные руки напоминают куриные крылышки. Он обходит меня и дергает дверь, которая открывается без особых усилий, несмотря на возраст, вес и отсутствие технического обслуживания. Так качественно в наши дни уже не строят. Мир катится в ад.

А я?

Он загоняет меня внутрь, закрывает за нами дверь и включает свет. Сарай по большей части используется для хранения вещей. Я вижу трактор в одном углу, кучу хлама в другом. Несколько животных занимают загон в дальнем конце помещения. Им не нравится вторжение в их тихую ночь. Солома шуршит от их нервных движений. Блеет коза. Старый пони просунул морду сквозь щель и уставился на меня. Про себя я надеюсь, что выстрел их не напугает, как бы смешно это ни звучало.

Он толкает меня. Я обо что-то спотыкаюсь и теряю равновесие. Со связанными за спиной руками удержаться невозможно, и я падаю. Мои колени ударяются о землю, и зубы клацают. Стоя на коленях, я чувствую запах навоза и понимаю, что споткнулся о кучу звериного дерьма.

Здесь уже лежит женщина. Она мертва?!

Он подходит ко мне, поднимает пистолет и проверяет, есть ли патрон в патроннике. Он готов.

— Все, чего я хотел, — это капельку верности. Я что, слишком многого просил?

— По-видимому, да. — Даже не понимаю, почему я решил сегодня вечером обозначить границы морали, после того как всю свою жизнь не слишком заботился об этических нормах. Я даже не собирался умирать на дурацком холме добродетели, предполагая закончить свои дни в грязи, где и провел большую часть времени.

Возможно, именно этого я и заслуживаю. Хочется уйти смело и гордо, но у меня просто недостает сил. Делая выбор, который привел меня сюда, я израсходовал единственную имевшуюся каплю мужества.

— Ты пытался предать меня, — цедит он.

— Я пытался поступить правильно.

Какого хрена? Я все равно умру. С чего бы мне оправдываться?

Наши взгляды встречаются. Его глаза такие же холодные и темные, как обычно. Я не утруждаю себя мольбой о прощении. В его душе нет ни капли милосердия.

— Давай! Убей меня! Мы оба знаем, что ты собираешься это сделать. — Я пытаюсь собраться с духом, но это больше похоже на признание поражения.

Он достает из кармана пару болторезов.

— О, я действительно собираюсь убить тебя, но сначала ты должен заплатить за свое предательство.

Он разжимает ладонь моей заведенной за спину руки. Я сопротивляюсь, паника подскакивает к моему горлу, точно животное, пытающееся вырваться из ловушки. Слышу хруст кости. Боль вспыхивает в моем пальце и распространяется вверх по руке со скоростью света. Мой собственный крик звучит где-то далеко. Крошечные огоньки кружатся перед лицом.

Щелк.

Я снова кричу. Агония достигает уровня, который мой мозг не в состоянии осмыслить. Сердце бьется так быстро, что кажется, будто оно может взорваться. Чистый ужас перед лицом предстоящих страданий от еще большей боли заполняет --">