Лилия Дворянская - Чувства из прошлого

лето и вся жизнь.

-3-

(1996 год)

Где-то вдалеке за деревьями прошумел поезд. Звук его становился все тише и тише, пока не растворился в воздухе. Ангелина прислушалась к лесу. Шелестели кроны высоких сосен, с тихим стуком на землю упала шишка. Если бы не надоедливое многоголосое комариное дребезжание над ухом, то можно было бы бесконечно долго сидеть на корточках, собирать чернику и представлять, что ты остался на этой планете совсем один.

«Геля, ты где? Откликнись!» – донесся до нее голос Оли. – «Ау-у!».

Геля вздохнула, помахала перед лицом рукой, отгоняя докучливых комаров, встала по весь рост и крикнула: «Я здесь! Идите сюда!»

Вскоре между деревьями замелькала белая ветровка Оли и серый свитер Димы.

Оленька подскочила, заглянула в Гелино пластмассовое ведерко, почти полное сизой черники и чуть завистливо протянула: «Ничего себе, уже целое ведро насобирала, а у меня едва половина корзинки наберется».

«Этот вон, – кивнула она на Диму, – тоже много насобирал. А у меня полянка неудачная попалась».

«Это не полянка неудачная, – усмехнулся Дима, – Это ты, как коза с места на место прыгаешь, цветочки собираешь, а не ягоды».

«Коза значит… прыгаю», – с обидой проговорила Оля.

Она резко развернулась и со словами «сейчас я тоже полную корзинку наберу» устремилась вглубь леса.

Дима с Гелей переглянулись и последовали за ней, чтобы помочь с ягодами.

Как неожиданно до них донесся хруст веток и резкий вопль «ой, мамочки». Оставив ведра с ягодами на тропинке, они побежали на помощь Оле.

Та стояла на четвереньках на дне небольшого оврага и, размазывая по щекам слезы, пыталась сгрести рассыпанные ягоды черники обратно в корзину.

«Что случилось? Ты цела?» – с тревогой спросила у нее Геля.

«Да-а-а, – сглатывая слезы и икая, произнесла Оленька, – только я-я-ягоды… рассыпались…».

«Оставь их, мы с тобой поделимся», – сказал Дима, протягивая руку, чтобы помочь ей выбраться на поверхность.

«Нет, не на-а-адо… Я сама-а-а…, – продолжала плакать Оля, – Ба-а-абушка мне сказала, что, если я сама целую корзинку ягод соберу, то она из них варенье сва-а-арит и пирог с черничным вареньем испече-е-ет».

«Оль, перестань реветь, – с укоризной сказала ей Геля, – Тебе уже пятнадцать лет, а ты все как маленькая!».

Оля вытерла нос, поднялась и грустно произнесла: «Я так люблю пирог с черникой, а теперь мы останемся без ягод и пирожков».

«А все этот противный корень, за который я зацепилась», – пнула она в сердцах нечто деревянное, виднеющееся из травы.

Димка попытался сверху разглядеть предмет, который Оля назвала корнем. Спустился к ней в овраг и внимательно посмотрел на нечто деревянное, большей частью скрытый под землей. Достал из кармана перочинный ножик и, опустившись на колени, лезвием начал окапывать вокруг него.

Геля тоже спустилась вниз и вместе с Олей с любопытством, стали наблюдала за Диминой работой.

Наконец, с радостным возгласом: «ну ничего себе» он извлек на свет грязную и совершенно ржавую небольшую лопатку с короткой ручкой.

«Что это?» – поинтересовались девочки.

«Малая пехотная лопата», – с гордостью сообщил он. – «С войны здесь лежит. Возьму с собой. Начнется учеба, в школьный музей отнесу».

«Если бы не ты, Оленька, то я бы ее не нашел!» – восторженно произнес Дима, сияя глазами и с жаром пообещал, – «Я тебе сейчас быстро полную корзину ягод насобираю».

«А я тебе помогу», – добавила Геля.

Они выбрались из оврага, оставили Олю на пеньке под деревом, приходить в себя и охранять найденную лопату и полные ведерки с ягодами и углубились в лес, выбирая место, где ягод больше.

«Как странно все это», – сказала ему по дороге Геля, – «Вот мы с тобой сейчас идем себе спокойно, а когда-то тут война была. Тут немцы были. Тут люди гибли. Я как представлю себе, что сейчас немецкую речь и лай собак услышу, мне так жутко становится».

Она остановилась, прислонилась спиной к дереву, прижала к груди руки и зажмурилась, а когда открыла глаза, то прямо перед собой, близко-близко увидела Димкино лицо и его синие глаза.

«Геля, ничего никогда не бойся, я всегда смогу тебя защитить», – сдавлено проговорил он, приблизил свои губы и неловко ее поцеловал.

Геля в изумлении стояла, не шевелясь, и только чувствовала, как гулко бьется в ее груди сердце.

Ее никто никогда раньше не целовал, ну за исключением мамы, папы и остальных родственников, но это не в счет. Вот в губы – никогда! А этот поцелуй он был таким… --">