Fubi - Гроссмейстер

до тумбы.

В палате стало как-то уютней, словно чувствовалась жизнь, воспарявшая в тёмно-синих стенах. Врач разрешил посещения, но только недолго, а также строго-настрого запретил волновать больного. Сюда входили и положительные эмоции тоже.

– Мисс Маргарет, – начинает Мейл, обходя кровать с другой стороны и откидывая уголок простыни, садится на койку. – Расскажите, почему Ваш сын не приехал?

– Ой, – выдыхает она, поправляя белоснежную больничную рубаху в районе груди у Вьери. Она малость скомкалась и помялась. – Он просто и по сей день не может смириться с её выбором. Просто после смерти Андреа, их отца, Лина почти сразу ушла в академию, а после и вовсе уехала на службу по контракту. Лукасу тяжко было принять то, что его сестра предпочла карьеру семье.

– Это не совсем так, – поясняет девушка. Её глаза закрыты, а ресницы едва заметно подрагивают. – Он обиделся, что я пошла по стопам отца. Лукас всем сердцем ненавидит войну и всё, что с ней связано. Возможно, поэтому он предпочел сказать, что меня застрелили во время одной из операций на Востоке.

Дверь палаты открывается и появляется медсестра. Лина это поняла по голосу:

– Мисс Вьери, к Вам посетитель, – услужливо и мягко говорит она, а после добавляет: – Представился Тео Веббером, пускать?

– Мама, – она сжимает морщинистую ладонь и улыбается. – Мам, Мейл, оставьте нас наедине.

И когда дверь щёлкает, а на стул около кровати садится Тео, она начинает машинально шарить рукой по тумбе в поисках очков.

– Немного правее, – подсказывает Тео.

И когда мир обретает чёткость, Вьери раздосадовано поджимается, смотря на разбитую губу бывшего пациента и на синяки на руках. Рукава рубашки закатаны, оголяя сильные предплечья.

– Больно?

Тео удивляется.

– Нет. Как Вы? Как Вы себя чувствуете?

– Благодарю, уже лучше. Нож прошёл на пять сантиметров левее сердца. Опасность уже миновала.

Они несколько минут молчат. Вьери приподымается в кровати насколько ей позволяет это её состояние.

– Что с Хьюго?

– Ах, Вы уже знаете, да? – улыбается мужчина. Краем глаза замечает газету, лежащую на тумбочке с последними новостями: «Совладелец «Медтек» обвиняется в покушении на собственного сына». – Всё хорошо. Не беспокойтесь об этом.

Веббер отворачивается к окну. Лина с таким легким любопытством разглядывает его, что говорить под этим взглядом становится нелегко. И вместо каких-то слов он кладёт свою руку на её всё ещё холодную ладонь. Делает это так аккуратно, словно боится причинить новую боль.

Тепло медленно распространяется по всему телу – от руки к голове, а от головы уже к сердцу. И становится так легко, как не было никогда. А когда большой палец начал поглаживать костяшки, то Вьери тут же расплывается в лёгкой и непринужденной улыбке.

– Я была тем ферзём белых, да? – вдруг спрашивает она. – Той жертвенной фигурой.

– Не совсем, но Вы близки к истине. Ваша роль была немного иной в этой партии. Вы просто оказались прекрасным свидетелем и ужасным лжецом. Вы бы не стали врать в диагнозе. Если это увидел я, то это увидел и мой отец. Не то, чтобы эта часть плана была очень важной, но без неё было бы куда сложнее. Признание отца сравнимо с ходом пешки – не очень полезным, но не сделай я его, игра, возможно, развернулась бы не в то русло.

– Класс, моя смерть могла оказаться бесполезной, – раздраженно язвит Лина.

– Нет, на самом деле я просто понял, что Вы нужна мне.

– Всё-таки я не ошиблась. Вы сыграли лучшую шахматную партию в жизни, да?

Он поворачивается на Лину и рассматривает её. Кожа несколько бледнее, чем обычно – всё ещё не оправилась после такой кровопотери. В глазах светится интерес и ум, но ни намёка на чувства. Будто бы не было их встреч, их танца и того поцелуя на набережной.

– А я вот ошибся. Вам не идёт белый, моя Милая Леди. Вам идёт красный.

--">