Олег Геннадьевич Фомин - По расписанию

– Верни кошку в приют. Сегодня. А лучше сейчас… Пока есть надежда, буду верить до последнего, что Крабик отыщется.

Виктор Сергеевич без лишних слов запер кошку в переноске, оттуда робко мяукнуло, и профессор вышел из квартиры. От греха подальше.

Но не успел отойти от подъезда, как позвонил Топилин.

– Радуйся! Сцапали твоего ворюгу.

– Да ты что!

– Хочешь взглянуть? Приезжай.

Профессор рассеянно взглянул на переноску под ногами, затем обернулся и задрал голову к балкону своей квартиры… Придется взять кошку с собой.

В отделении Виктор Сергеевич коротал время разглядыванием стендов с фотороботами беглых преступников и просто пропавших без вести. Пока вспоминал, где мог видеть женское лицо на одном из листов, привели вора.

За стеклом допросной – голый по пояс уголовник в наколках, спина расчерчена свежими царапинами, на щеке след губной помады. Как рассказал майор, взяли прямо в процессе отработки парой проституток тех денег, что он забрал из квартиры Виктора Сергеевича.

– Мамаев Илья. Кличка Хан, – информирует Топилин, они с профессором следят через стекло. – Домушник, недавно вышел по УДО. Чистил исключительно коттеджи и богатые квартиры. Перед этим тщательно собирая сведения о владельцах. Понимаешь, к чему я?

– Знал, у кого ворует.

– Прости за откровенность, Витя, но по своей инициативе Хан бы на твое жилище не позарился. Скорее уж на квартиру Поклонского. Не мог он не выведать про их гнездышко. Но пошел почему-то к вам!

– Хочешь сказать, кражу заказали?

– И даже догадываюсь, кто. Угадай, с кем Хан сидел?

Виктор Сергеевич впал в ступор секунд на пять и прошептал:

– Бурьянов.

Тот самый студент, устроивший в институте пальбу из пистолета год назад.

Майор кивнул.

– Думаю, на зоне Бурьянов чем-то помог Хану, за тем остался должок. И Бурьянов попросил Хана, как только тот выйдет, обнести твою квартиру. Очень уж тебя любит твой бывший студент.

Бурьянова вор так и не сдал.

– Бурьян не при делах, начальник, – говорит следователю. – Баба это была. Баба! Лицо не видел, в наморднике. Ща все в намордниках, даже я, вирус же… Раздолье, хрен кого срисуешь!

– Не отвлекайся.

– Я и говорю, баба! Сказала, бери из хаты че хочешь, только дверь оставь приоткрытой. Типа, это главное…

Топилин сообщил, что Бурьянов отбывает срок далеко отсюда, но запрос уже отправили.

– Не верю Хану, – говорит майор. – Сказки это, про бабу. Покрывает Бурьяна. Ничего, расколем, не таких кололи.

Виктор Сергеевич пробыл в отделение допоздна. Успел на автобус, но приют уже не работает, пришлось возвращаться домой с кошкой. Всю дорогу профессор вспоминал допрос, фразы прокручивались в голове, повторялись… «дверь оставь приоткрытой»… «это главное»… «дверь… открытой»… «главное»…

Зачем нужно было оставлять дверь открытой?

В подъезде Виктор Сергеевич снова обратил внимание на запах валерьянки. Сейчас он слабее, но… все же отчетливый. Вчера с Татьяной подумали, с одежды, но нет. Запах настиг именно здесь, на том же месте. Источник запаха в подъезде!

– Мяу! Мя-я-яу!

Кошка заскребла когтями прутья переноски.

Повинуясь какому-то внутреннему чутью, Виктор Сергеевич опустил пластмассовый ящик на пол, открыл решетку. Рыбка тут же юркнула в темную нишу за лестницей. Профессор последовал за кошкой.

Там обнаружилась высохшая лужа размером с коврик. Запах валерьянки даже спустя сутки теребит ноздри. Похоже, вылили целый пузырек. Именно вылили, а не разбили. Нет осколков.

Кошка лижет пятно, а Виктор Сергеевич разглядывает в нем… отпечатки женской обуви.

Отступив из ниши, запрокинул голову, перед глазами предстала в глубокой перспективе прямоугольная спираль лестничных витков. Смотрит долго, пристально, картина гипнотизирует… Ноги поплыли, кажется, вот-вот взлетит, словно пары валерьянки, до последнего этажа, до двери своей квартиры…

Голова закружилась, пришлось опустить, держась за перила. И в этот момент настигло озарение.

Вспомнил!

Женское лицо с фоторобота в отделении, одна из пропавших без вести. Девушка с автовокзала. Это ведь она всучила Виктору Сергеевичу кота!

А кошка, тем временем, оставила в покое лужу, обнюхивает следы женской обуви. Их цепочка блекнет, растворяется по пути к выходу. Но запах… Обоняние кошки в разы сильнее человечьего!

Животное стало скрести дверь подъезда.

– Мя-я-яу!