Анонимус - Сокровища ханской ставки

тип классической южнорусской красоты, правда, чуть более изящной, чем обычно. Она сердито топнула ножкой, но, очевидно, на ее преследователя это не оказало никакого действия.

– П-позвольте, – отвечал ей хмельной голос, – я ведь ничего такого… Желаю только познакомиться с прекрасной… ик… дамой!

Седовласый выглянул в вагон и поморщился: в двух шагах от барышни стоял тот самый хмельной франт, который за некоторое время до этого сообщил всему вагону, что лихие поляки должны покориться нам на том только основании, что наша матушка Россия – всему свету голова.

– Этот мерзавец не оставляет меня в покое, а все кругом молчат! – воскликнула барышня, которая уже, подняв брови, вопросительно смотрела на седовласого. – Что же мне делать, скажите?!

Седовласый поднялся с дивана и неожиданно церемонно поклонился барышне.

– Сударыня, – галантно проговорил он, – я был бы рад, если бы вы разделили со мной и моим помощником наше скромное купе…

Дважды просить не пришлось: барышня в шляпке в тот же миг порхнула на место рядом с Ганцзалином. Тот слегка нахмурился, но ничего не сказал, только чуть отодвинулся, чтобы сидеть было свободнее.

Однако преследователь не собирался отступать так просто. Механически разгладив на своем вечно обиженном лице небольшие усики, он с вызовом посмотрел на седовласого. Не дождавшись, однако, никакой реакции, медленно перевел взгляд на Ганцзалина и поднял брови.

– В чем дело, господа? – сказал он удивленно. – Почему по отделению второго класса шастают японцы?

Седовласый хмыкнул и неожиданно отвечал, что Ганцзалин не японец, а китаец.

– Почему тогда в вагон пускают китайцев? – повторил франт, слегка перекатываясь с носка на пятку и обратно. – Тут уже мимо меня проходил какой-то перс и случайно ударил меня рукой в левый глаз. И представьте себе, у меня в этом глазу до сих пор туман стоит. Я, господа, составлю жалобу… Персии придется ответить за свои бесчинства!

И он с вызовом поглядел на собеседника.

– Милостивый государь, если вы сейчас же не вернетесь на свое место, я ударю вас рукою уже и в правый глаз, – посулил ему седовласый. – Причем сделаю это не случайно, а преднамеренно. И туман у вас, таким образом, образуется уже во всех глазах, которыми вас одарила природа.

Франт некоторое время тупо смотрел на седовласого, как бы прикидывая саму возможность огорчительной перспективы, которую ему только что обрисовали, потом все-таки заговорил.

– П-помилуйте, – сказал он с обидой, – мне кажется, вы не выказываете должного уважения… Я просто хотел поговорить с барышней…

– Да, вот только барышня с вами говорить не желает!

Барышня тут же и подтвердила: совершенно не желает.

– Но позвольте! – франт возвысил голос, который, как это бывает у пьяных людей, неожиданно зазвучал басами. – Она сама со мной заигрывала… Она строила мне глазки, она делала авансы.

Барышня тут же возмутилась: каков наглец, никаких авансов она не делала!

– Бесполезно с ним разговаривать, – негромко проговорил Ганцзалин, – разрешите, я оторву ему голову?

Седовласый посмотрел на франта и чрезвычайно внушительно заметил, что если тот немедленно не вернется на свое место, его слуга оторвет ему голову.

– И выброшу в окно, – мстительно добавил Ганцзалин.

– И выбросит в окно, – согласился седовласый.

Встретившись взглядом с Ганцзалином, франт, кажется, немного протрезвел. Бормоча что-то себе под нос, он неверным шагом двинулся в сторону третьего класса и почти упал на скамейку.

– Благодарю вас, господа, этот разбойник никак не хотел оставить меня в покое, – сказала барышня, убирая под шляпку выбившийся локон. – Вообще, ужасный поезд. Душно, еле тащимся, а в буфете по закускам бегают тараканы.

Седовласый приподнял одну бровь и сообщил, что на родине его помощника тараканов даже употребляют в пищу.

– И что же, – сказала барышня со смехом, – это очень вкусно?

– Некоторым нравится, – отвечал желтолицый, но лицо при этом скорчил такое, что сразу стало ясно: сам он – не большой любитель тараканьих блюд.

Барышня посмотрела в окно, потом весело оглядела своих собеседников и решительно спросила:

– А позвольте узнать, господа, с кем именно свела меня судьба в этот сложный для меня час?

Седовласый бросил короткий взгляд на желтолицего. Во взгляде этом отчетливо читалось: «Везет нам, друг Ганцзалин, на энергичных барышень!» Вслух, разумеется, он говорить этого не стал, лишь --">