Андрей Дмитриевич Константинов - Дело об утонувшей кассете

вспомнила о том, что у меня имеется вполне законное удостоверение корреспондента агентства, которое дает мне право посещать «специально охраняемые места стихийных бедствий и массовых беспорядков». Потрясая им, я пробилась-таки через кордон милиции.

— А, журналистка, — рассматривая мое удостоверение, сказал пожилой опер. — Так вот, девушка, ничего определенного сказать пока не могу. Можете написать, что сегодня на Зодчего Росси убит Кирилл Арсеньев, лидер бандитской группировки.

Кирилл был мертв. Пуля попала в голову. Еще не успевшая свернуться кровь стекала по его виску тоненькой струйкой.

Милиция записывала показания свидетелей и призывала не скапливаться. В толпе раздавались возмущенные голоса: «Совсем обалдели. Среди бела дня стреляют».

— Граждане, расходитесь. Ничего интересного здесь нет. Обычная бандитская разборка, — увещевал собравшихся омоновец и, обращаясь к кому-то из своих, вполголоса добавил: — Проверь оружие у него. Странно, что Арсен один, без охраны, на «стрелку» приехал, обычно за ним такое не водится.

Я выбралась из толпы и медленно побрела к Фонтанке. Реакция на происшедшее еще не наступила, поэтому ни плакать, ни думать я была просто не в состоянии. «Лучше бы мне родиться слепою», — повторяла я вслух ахматовские строки.

На Банковском мосту я вынула из сумки кассету и бросила ее в Фонтанку. «Свободная ячейка» вновь сошлась.

* * *

Утром в понедельник я подумала, что на работу сегодня можно и не ходить. Оправданий моему поступку не было. Рассчитывать на то; что Спозаранник с пониманием отнесется к тому, что я сотворила, могла только клиническая идиотка. Да и что я могла ему рассказать? Историю про любимого пионера, ради которого я украла кассету? Это, безусловно, добавит несколько выразительных черточек к образу законченного придурка, который я успела создать себе в агентстве.

Но потом я решила, что пойти в агентство все-таки следует. Уж лучше быть придурком, чем последней свиньей и слинять вот так, без всяких объяснений. По счастью, Спозаранник в то утро был один в нашей комнате.

— Глеб, — начала я без всяких предисловий, — можешь думать обо мне все, что хочешь, но твою кассету я утопила.

— Эту, что ли? — невозмутимо произнес он, вынимая из стола прозрачную коробочку.

— Да нет, другую, ту, что была в сейфе с интервью.

— Так это она и есть, — сказал Глеб и, глядя на мое недоумевающее лицо, вдруг взорвался: — Слушай, Горностаева, то, что я о тебе думаю, — это отдельный разговор. А ключи в пятницу я оставил специально для того, чтобы дать тебе совершить свой героический поступок. Ты что думаешь, я не видел, как ты тут металась, изображая из себя борца за права не праведно обиженных бандитов? Металась два дня, как затравленная лань, вместо того чтобы делом заниматься.

— А что же тогда я выкинула в Фонтанку? — спросила я, заикаясь.

— Молдавские песни, — с усмешкой сказал Спозаранник. — Пришлось пожертвовать своей любимой кассетой, чтобы спасти тебя от действия, порочащего звание расследователя.

Я не знала, как мне следует относиться к словам Глеба. Мне хотелось сказать ему, что вообще-то это подло и я не подопытный кролик для проверки его психологических теорий. Но вместо этого я сумела выдавить из себя одну только фразу:

— Кирилла убили в воскресенье.

— Арсена?! — встрепенулся Спозаранник. — Ты его знала? Я так и предполагал, что здесь какая-нибудь романтическая история в твоем стиле. Убийство Арсеньева стоит в сегодняшней сводке. Коль ты была свидетелем — тебе и карты в руки, отписывай эксклюзив. Только без лишних эмоций. На все про все даю тебе ровно час. А сейчас иди к Обнорскому, — Глеб перехватил мой встревоженный взгляд, — тебя там Скрипка дожидается. По следующему заданию будете работать с ним.

Скрипка ждал меня в коридоре. Перспектива работать в паре со мной его явно не радовала.

— Имей в виду, Горностаева, — начал он, — если ты, по обыкновению, будешь лезть, куда тебя не просят, а равно травить меня своим дымом, я заранее отказываюсь от такого сотрудничества.

— Не нуди, Лешенька, — ответила ему я, встряхивая волосами. — Клянусь курить самые легкие сигареты в строго отведенном месте. А также обещаю не мешать твоему расследованию в том случае, если оно не будет вредить моему.

Скрипка посмотрел на меня ошарашенно.

--">