Кир Булычев , Сергей Кузнецов-Чернов - Искатель, 2002 №1

ИСКАТЕЛЬ 2002
№ 1

*

© «Книги «ИСКАТЕЛЯ», 2002

Содержание:

Сергей КУЗНЕЦОВ-ЧЕРНОВ

ПОХИЩЕНИЕ

Роман

Кир БУЛЫЧЕВ

ЖЕРТВА ВТОРЖЕНИЯ

Рассказ

Сергей КУЗНЕЦОВ-ЧЕРНОВ
ПОХИЩЕНИЕ

Собаки

Он приехал сюда умирать. В этот провинциальный российский город. Умирать, медленно отходить, испускать уставший дух, подыхать. Именно в российский провинциальный город, о котором и говорить-то не хочется. О городе, в смысле. Об улицах, о домах, о Волжской набережной, о луковках церквей, о грязных поспешных заборах, за которыми кучи мусора и битых кирпичей. Одним словом, не хочется говорить, и не о чем. Все российские провинциальные города похожи друг на друга, как российские же матрешки: один побольше, другой поменьше, этот почище, тот погаже, и самодовольный вскрик толстой клухи, едущей в автомобиле мужа по главному проспекту: «Ах, какой красивый у нас город!» — вызывал у него прилив мутной крови к глазам и приступ бессильного бешенства. Впрочем, ему было наплевать. Он приехал сюда, утеряв вкус к жизни, не для умиления от местных красот. Поэтому плоская верная фляга всегда сладко булькала в его внутреннем кармане, а вечером избыточно булькало у негр в желудке и даже в голове, и город, как место перевалочное перед прыжком в неизвестное, совершенно не имел никакого значения в смысле географического расположения и архитектурного градостроительства. И баста. О городе хватит. Конечно, можно добавить, что углы его много- (ну, то есть не более двенадцати) — этажек обильно политы мочой кобелей собачьего и человечьего племени, и не только углы домов, но и, скажем, кабины лифтов. Но что это добавит облику обожаемого толстозадой клухой древнего города? Ни-че-го. Если не считать тоскливого запаха в подъездах. Кстати. Где-то когда-то, давным-давно, в своей предыдущей жизни, он прочитал у кого-то из великих умников, что-де нация, индивидуумы которой мочатся в коробках лифтов, обречена на вымирание. Что ж. Подтвердим теоретическую выкладку собственным примером.

Капитан отошел от окошка и вмял окурок «Бе-ломора» в переполненную пепельницу. Разогнал толстой рукой клубы сизого дыма и, кряхтя, взгромоздился на стул, жалобно скрипнувший под его грузным тучнеющим телом. Огляделся. Это его теперь кабинет, Ключевского Олега Давыдовича, следователя городской прокуратуры. Он теперь один из всяких-разных следователей отдела борьбы с малолетними преступниками. Он. Ключевский О. Д. Он теперь борется с чумазыми акселератами и акселератками, которые не только моют машины, продают бензин вкупе со своим юным телом, но и сбиваются в хищные стаи, совершают свирепые набеги и живут по каким-то своим первобытным непостижимым законам. Весь обширный опыт работы бывшего подполковника, занимавшегося столичными обширными и многоликими экономическими махинациями, здесь был пятой собачьей ногой, волочился позади и только пылил да зудил обидной незатягивающейся язвочкой. Тьфу! Да будут прокляты тот столичный банкир, в которого он вцепился своей бульдожьей хваткой, банкирские платежные способности и банкирские же необъятные связи… Участок фронта заметно сузился. Капитан выудил флягу из-за пазухи кителя и глотнул раз-другой. Конь-як-то приличный не купишь в этой дыре, все какое-то мутное гнилое пойло из местных, видимо, подвалов. И «Беломора» здесь нет, последнюю пачку сегодня начал. Ах, какой у нее красивый город! Дура! Тебе-то, по-моему, до фени, асфальт какого города летит под колена мужниного автомобиля и в каком городе вылеживать на диване твою обильную задницу, но похвалить свое болото каждый кулик почитает за честь. Слава, слава, слава… Стучат? Покамест всего лишь в дверь.

Долго пробирался капитан к своему собственному голосу сквозь утреннее похмелье, всхлипы, хрипы и сипы табачной мокроты.

— Да! — Тяжело вздохнул. — Войдите!

--">