Морис Леблан - Арсен Люпен. Джентльмен-грабитель

сам!» – такими словами завершил Розен свое послание.

Розен против Арсена Люпена, или, точнее, Арсен Люпен против Арсена Люпена! Поединок обещал быть увлекательным!

Два дня мы смотрели, как Розен бегает по всему пароходу, заглядывает во все углы, расспрашивает всех подряд. Ночью видели тень Розена – она скользила по палубам, подстерегая грабителя.

Капитан тоже не сидел сложа руки. Он обшарил пароход сверху донизу, обыскал все каюты без исключения под вполне справедливым предлогом: драгоценные камни могут быть спрятаны где угодно, но только не в каюте похитителя.

– В конце концов, что-то да будет найдено, не так ли? – спросила меня мисс Нелли. – Пусть он самый искусный вор, но не волшебник же! Он не может сделать бриллианты и жемчуг невидимыми!

– Может, – возразил я. – Ведь никто не пробовал вспороть подкладки всех наших шляп, пиджаков и пальто.

Я указал на мой кодак, с помощью которого каждую секунду запечатлевал любое ее движение.

– В таком вот футляре поместятся все драгоценные камни леди Джерланд! Ходи делай вид, что фотографируешь, – и ты в безопасности.

– Говорят, что нет такого грабителя, который не оставил бы после себя улики.

– Есть, и это Арсен Люпен.

– Почему вы так считаете?

– Потому что он думает не только о самой краже, но устраняет все, что может его подвести.

– Вначале вы верили в свои силы.

– С тех пор я увидел его в деле.

– И что же?

– Думаю, что мы потеряем даром время.

И действительно, никакие предпринятые меры не принесли результата. Более того, капитан лишился своих часов. Он пришел в ярость, удвоил усилия, стал следовать за Розеном по пятам и то и дело вызывал его к себе. На следующий день – какая милая шутка! – часы нашлись среди воротничков помощника капитана.

Кражи Арсена Люпена имели вид фокусов, веселых розыгрышей, шуток. Воровство было его призванием и любимым развлечением. Похоже, господин Люпен забавлялся постановкой пьес и заставлял играть в них всех подряд. Сам же, оставаясь невидимкой, хохотал за кулисами: наблюдал, как послушно бегают актеры, исполняя его замыслы.

Нет сомнения, мы имели дело со своеобразным художником. Наблюдая за Розеном, упрямым и мрачным, я думал, что бедняге приходится играть в своем спектакле две совсем противоположные роли, и не мог не отдавать ему дани восхищения.

На следующую ночь вахтенный офицер услыхал какие-то стоны в самом темном углу палубы. Он подошел и увидел лежащего на полу человека со связанными руками и головой, обернутой толстым серым шарфом. Человека развязали, шарф размотали, и несчастный оказался… Розеном!

Да, это был Розен, вышедший охотиться на преступника. Розен, который был пойман и ограблен. На визитной карточке, приколотой булавкой к его сюртуку, значилось:

Арсен Люпен с благодарностью принимает десять тысяч франков от господина Розена.

На самом деле в бумажнике было двадцать купюр по тысяче франков. Разумеется, бедолагу обвинили в том, что он ограбил сам себя. Хотя, согласимся, довольно трудно связать самого себя таким образом. Как потом установили, почерк на карточке ничуть не походил на руку Розена, зато он был точь-в-точь почерком Люпена, образец которого был опубликован в газете, а газета нашлась у кого-то на пароходе.

Итак, Розен не Арсен Люпен. Розен – это Розен, сын негоцианта из Бордо! Арсен Люпен вновь подтвердил свое присутствие среди нас, причем столь ужасным образом!

Всех на пароходе охватила паника. Пассажиры боялись оставаться в одиночестве у себя в каютах, не решались заглядывать в дальние углы судна. Все держались только надежных знакомых. Но и между таковыми проскальзывал холодок недоверия. Опасность исходила уже не от какого-то конкретного человека, опасность подстерегала каждого и повсюду. Арсен Люпен… Он был везде. Наше возбужденное воображение наделило его всемогуществом и безграничными возможностями. Верили в его способность преображаться. Подозрение не обошло ни почтенного майора Роусона, ни аристократа маркиза Равердана, а следом и такого-то и такую-то… Да-да. Недоверия не избежали ни женщины, ни дети, ни слуги!

Новые беспроволочные депеши не сообщали ничего нового. А может быть, капитан ничего не желал нам сообщать и молчал как рыба. Его безмолвие --">