Питер Бредфорд Бенчли - Остров

морю.

Внизу Мануэль услышал глухой удар о борт. Он открыл коробку “Джек Дэниэлс”, сунул две бутылки под мышку и, с фонарем в другой руке, пошел в сторону кормы, к люку. Он поставил “Джек Дэниэлс” на палубу салона и, согнувшись, опять двинулся к носу, проигнорировав призыв проповедника:

– ... пишите нам сюда, в Прибежище Покоя, и мы обещаем, что ответим вам, если вы вложите конверт со своим адресом и марками.

– Это лодка! – сказал Дики.

– Ну уж!

– Похоже на каноэ. Посмотри на нее.

– Никогда не видел таких лодок.

– Найди багор. Самый большой.

Нельсон нагнулся и достал четырехдюймовый багор с крюком на шестифутовой стальной рукоятке. Предмет быстро приближался.

– Цепляй его, – сказал Дики. – Подожди... рано еще... рано... Давай!

Нельсон протянул багор и резко дернул его к себе. Крюк, погрузившись в дерево, прочно засел в нем.

Это было огромное, пустотелое бревно, сужающееся по концам. Прилив тащил его, отводя дальний конец от судна.

– Тяжелый, черт, – сказал Нельсон. – Я его долго не удержу.

– Тяни его сюда. – Дики, оттянув задвижку, открыл дверцу на транец, который использовался для того, чтобы втаскивать на борт больших рыбин. Он шагнул на узкую платформу, расположенную на уровне воды, прямо над выхлопными трубами.

Нельсон повел бревно вокруг кормы, выводя его из приливного потока под защиту судна. Бревно мягко качалось – как колыбель.

– В нем что-то есть, – заметил Нельсон.

– Я вижу. Похоже на холстину.

Нельсон подвел бревно к корме.

Ухватившись за крепительную планку на корме, Дик левой ногой откинул край холстины. Там оказалась человеческая рука, повернутая ладонью вверх, как у просящего милостыню.

– Господи, черт побери! – Дики поставил ногу обратно на платформу. Обеими руками он вцепился в планку.

На корме повисло молчание; каждый прислушивался к биенью своего сердца. Наконец Нельсон произнес:

– Дальше, наверное, и все остальное?

– Я и знать не желаю.

– Может, он жив.

– Что он там делает, если он жив? Да и запах мерзейший.

– Ты не узнаешь, пока не посмотришь.

– Сам смотри.

– Я не могу. Я держу багор.

Дики уставился на руку, размышляя. Он было потянулся, но отдернул руку, затем потянулся снова.

– Давай, приятель, – пробормотал он. – Давай, давай. Будь тихим и мертвым. – Он коснулся края холстины и приподнял ее.

Показался грубый зеленый металлический браслет на запястье, часть предплечья...

– Давай, – нетерпеливо бросил Нельсон. – Он тебя не укусит.

Задержав дыхание, Дики наклонился с кормы, протягивая левую руку, а правой уцепившись за крепительную планку. Его пальцы сомкнулись вокруг безжизненной ладони. Он потянул.

Внезапно рука ожила. Ногти ее впились Дики в запястье, резкий рывок – и рука сдернула его с платформы.

Холстина отлетела.

Тело Дики упало на каноэ, что-то серое просвистела в воздухе, ударив его над левой ключицей. Как у куклы, в ярости разорванной ребенком, голова Дики отвалилась от тела, держась только на тонких ниточках кожи и сухожилий. Воздух рванулся из открытой трахеи, выдувая кровяные пузыри. Нельсон услышал два всплеска, когда голова и тело упали в воду.

Не успел Нельсон отцепить багор, как мужчина из каноэ оказался на борту. Нельсон неистово дернул, пытаясь вытащить крюк, но он прочно сидел в дереве. Он бросил багор и отступил назад, глядя на приближающегося человека, но видел он не его, а лишь топор, с полукруглого лезвия которого капала кровь. Падая на палубу, капли поблескивали в полутьме. Топор повернулся в руке человека, и на Нельсона теперь было обращено сужающееся изогнутое треугольное острие. Последовал выпад, но Нельсону удалось увернуться.

Мельком он заметил – за нападающим, за кормой – что пирога уплывает. Если бы ему удалось оказаться за бортом, если бы он доплыл до пироги, если бы он угреб на ней... куда? Куда угодно. Подальше.

Он сделал ложный бросок влево, и человек, размахнувшись, всадил острие в переборку. Пока он вытаскивал его, Нельсон рванул к корме.

Но было ухе темно, и он не заметил груды картонок из-под спиртного. Нельсон споткнулся о них, поскользнулся на рыбьих внутренностях и, тщетно хватаясь руками за воздух, растянулся на палубе. И в последнем, бессознательном порыве, он – защищаясь – закрыл голову руками.

* * *

Мануэль взял под мышку две последние бутылки – две кварты арманьяка. Его ноги уже начинало сводить от долгого сиденья на четвереньках, и он --">