Дэниел Депп - Город павших ангелов

истиной, и делать вид, что люди — все сплошь душки, а не сборище воров, чокнутых и уродов, как на самом деле и есть. И это бесило Поттса. Этот самообман изводил его. И давил на плечи тяжелым камнем, не давая передохнуть.

Поттс взглянул на Сквайерса, который смотрел прямо перед собой, сдвинув брови и изображая умственную деятельность. Сквайерс был огромным, бледным и тупым, прямой противоположностью Поттса. И Поттс почти восхищался им. Его, конечно, раздражала компания этого типа. Мир, думал он, стал бы куда безопаснее, если бы Сквайерс угодил под поезд. Сквайерс был медлительным и усердным. Все происходившее в его голове даже отдаленно не напоминало то, что творилось в голове Поттса. Сквайерс никогда ни о чем не беспокоился, не нервничал и не пугался. И вообще мог уснуть стоя, как корова. Никогда не задавался вопросами, не утруждал себя ответами и не спорил. Мог сделать что-то, а мог и не делать. И не угадаешь, чего от него ожидать, поскольку за его действиями не наблюдалось мыслительного процесса. Наверное, Сквайерс был самым счастливым человеком из всех знакомых Поттса. В его жизни не было конфликтов. Поставь ему простенькую киношку с окровавленной бензопилой или дай стопку дешевых порножурналов — и парень будет доволен, как ребенок. А вот у Поттса все время болел желудок, и, сколько он себя помнил, небеса грозили обрушиться на него. Поттс слегка завидовал Сквайерсу, но при этом ненавидел — псих, да и только. Ричи называл их — Матт и Джефф,^[1] шутил, что вместе они образуют идеального работника, но по отдельности — абсолютнейшие бестолочи. Впрочем, Ричи Поттс тоже недолюбливал, хотя платил он неплохо, а бывшим зэкам не до капризов.

Фургон полз все выше на холм, из одного мира в другой, мимо шикарных домов, стоивших миллионы и все равно подпиравших сваями свои задницы над каньоном. За такую прорву денег могли бы и задний дворик сделать. Надо же, чтобы было куда выйти воздухом подышать, пивка выпить, шашлычок пожарить. Даже в том сортире, который он снимал в Редлендсе, был какой-никакой задний дворик. Но дело в том, что весь этот пейзажик на Голливудских холмах — полный отстой.

За пару-тройку миллионов получаешь говенную хижину без дворика, да еще с жопой, которая висит над пропастью.

Хотя чего уж, это и есть Голливуд, разве нет? Вся эта дыра — сплошное надувательство. Кинозвезды, мать их. Кучка лохов. Дом без дворика — не дом.

— Сто двадцать три, — выдал Сквайерс. Поттс посмотрел на него.

— Чего?

— Ну трупаков я видел.

— Вот что ты мне тут несешь? Сто двадцать три? Ты в Освенциме, что ли, подрабатывал? Господи!

— Не, я серьезно. Я видел, как самолет разбился. Скончались сто двадцать три человека.

Слово «скончались» в устах Сквайерса добило Поттса. Врет и не краснеет, гад. Небось услышал в новостях про авиакатастрофу, и репортер сказал «скончались». А Сквайерс даже не знает, что это значит, где уж ему такое слово употреблять. Поттс решил вывести его на чистую воду.

— Ты сам видел, как разбился самолет?

— Да, вот именно.

— Вот прям как самолет падал, видел?

— Нет, как он о землю звезданулся, не видел. Я пришел сразу после этого. Когда пожарные понаехали и все такое.

— И трупы видел?

— А?

— Ты там трупы видел, так? Сто двадцать три гребаных трупа, разбросанных по земле. Ты их посчитал, да? Раз, два, три, сто двадцать три?

— Ну нет, вот прям трупаков я не видел, но они там были. На борту летели сто двадцать три человека. И все скончались.

Поттс сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Я тебя о чем спросил?

— Когда?

— Когда спросил, сколько трупов ты видел? Я сказал «видел». Именно это слово. Я не спрашивал, про сколько трупов ты слышал от долбаных козлов по телику. Просекаешь?

— Но они ж там были, верно? Чего мне было на них пялиться? Целый самолет, полный людей.

— Но фишка в том, что ты их не видел, так? Ты про них слышал, но своими глазенками не видел. Правильно?

— Да, но…

— Да пошел ты со своими «но». Ты лично своими собственными глазами видел сто двадцать три тру па? Просто скажи: да или нет. Да или нет.

Сквайерс запыхтел, поерзал на сиденье и коротко ответил:

— Нет.

— Ага! — обрадовался Поттс. — Что и требовалось доказать.

Фургон медленно плелся по извилистой дороге. Было три утра. Наползающий туман не добавлял удовольствия. Несколько раз им пришлось остановиться, чтобы узнать улицу. Какой-то крысиный лабиринт. И подъему конца-краю не --">