Джина Шэй (Pippilotta) , Даниэль Брэйн - Простые смертные (СИ)

все-таки существуют, то почему у него не осталось ни памяти о прежнем существовании, ни знаний о новом.

— Кто… я… такой… — просипел он. Боль приходила только тогда, когда он слишком напрягал горло, как и сейчас, но теперь она его отрезвила. Ему нужен был кто-то рядом, сейчас же, без промедления.

Он протянул руку и толкнул палку с бутылью. Палка не поддалась, и он попытался еще раз. Конструкция покачнулась, но опять устояла, и он, рассвирепев, толкнул ее изо всей силы. Палка глухо упала, бутылка разбилась, но недостаточно громко, чтобы привлечь чье-то внимание. Если тот, кто запер его здесь, был снаружи, то, конечно же, ничего не услышал. Он стал медленно двигать правую ногу к краю кровати, чтобы опрокинуть стул. Кровь застучала в ушах, пришлось дышать чаще и глубже, боль в шее начала откручивать голову.

И в этот момент открылась дверь.

Он так и замер с высунутой из-под одеяла ногой, точнее, просто обмер от страха против собственной воли, на всякий случай даже перестав дышать, но не сводил взгляд с темной фигуры в дверном проеме.

За этой фигурой тоже было темно. Но рассмотреть того, кто стоял в дверях, он мог. Сложно определимый рост, но скорее средний. Человек одет в балахон, но скорее женщина, чем мужчина. Волосы… то ли собраны, то ли спрятаны. Человек протянул руку к стене, что-то щелкнуло, и кровать залил неяркий белый свет.

Он зажмурился.

— Я так рада, что вы очнулись, мой дорогой.

Он осторожно, насколько мог, вдохнул и медленно выдохнул. Голос был ему незнаком. Он открыл глаза и закрыл их снова. Свет разгорался, смотреть после полной тьмы было невозможно, и сразу выступили слезы.

— Я вижу, вы пытались вставать. Ай-яй-яй, как неосмотрительно! — Голос раздался уже совсем близко. — Вам пока нельзя двигаться. Кхм. Опрокинули капельницу. Знаете, а вы не изменились даже после смерти, мой дорогой. Все такой же упрямый, своенравный, дерзкий.

Как будто бы говорившую восхищало и упрямство, и своенравность, и дерзость.

— Я… все-таки… — горло взорвалось болью, но он нашел в себе силы закончить. — Умер?..

— Почти умерли. — Женщина, судя по всему, обходила кровать, и он нее пахло так же, как от всей этой комнаты — остро, и ее запах был интенсивнее. — Почти умерли, но скорее всего, вас убили. Попытались убить. Я нашла вас. — Она вернула палку на место. Он приоткрыл один глаз, но ничего не рассмотрел из-за света и слез и закрыл его снова. — Нашла и поняла, что могу, что обязана вас спасти. Кхм. Неизвестно, что было бы с вами, окажись это не я, а кто-то другой…

Она завозилась возле кровати. Было слышно, как она выдвигает ящик — наверное, тумбочки, которую он не заметил, — и звякает чем-то металлическим. Он попытался себя убедить, что это не нож, которым она сейчас перережет ему сначала трубу, а затем — горло.

— Вы пробыли у меня несколько дней.

Не так много, решил он, не так долго, только — с какого момента считать?

— Пуа-а… — простонал он.

— Простите? Кхм. Я слегка приболела позавчера, не стала к вам заходить так часто, как раньше. Не уверена, что это простуда. Даже сейчас я в маске, не беспокойтесь. Скажу вам, как есть, — она присела на кровать, и та завопила от дополнительного веса, — я чувствую себя героиней. О нет, кхм, не потому, что спасла вас, а потому, что смогла это сделать. Это было непросто. Но вы, кажется, что-то хотели? Вероятно, вам нужно опорожниться. Я сейчас.

— А-а-аха-уы, — если бы он мог, то замотал бы головой, но и в немощный стон он вложил весь возможный протест.

— Хорошо, — не стала спорить с ним женщина. — Под вами лежит одноразовая пеленка, пожалуйста, пользуйтесь ей, как вам будет удобно.

Прямо от живота, от того самого места, для которого пеленка была предназначена, поднялась волна удушающего стыдного жара и накрыла его с головой. Он порадовался, что глаза у него закрыты, а собеседницу свою он не видит: он не смог бы спокойно посмотреть ей в лицо.

— О нет, дорогой мой, — сказала женщина, и ему показалось, что она улыбается. — Кхм. Нет ничего более естественного, чем то, о чем вы подумали, и ничего менее стыдного, чем помочь справиться с этим. Все зависит от того, как к этому относиться и как относиться к вам. Возможно, вы чувствуете себя некомфортно, вам страшно, и я вам скажу — во всем мире нет более безопасного места для вас, чем этот дом.

Он очень хотел хоть немного расслабиться, но одного желания было недостаточно. Эта --">