Джек Кетчам - Кто не спрятался…

просто случайности. Схема неясна, но система работает как часы — поглощает, репродуцирует, расширяется.

И в этой системе — ты сам.

Движимый удачей, шансами — вещами, что существуют вне тебя, но так или иначе влияют на тебя, видоизменяют без возможности отката назад.

Может, лучше вам позабыть про то, что я тут наговорил.

Я человек недалекий, с блуждающими наугад мыслями.

Глава 2

Поначалу она меня только пугала.

Да и все они, чего уж там. Вся троица. Для начала, они были богатенькие детишки — та порода, к которой я не привык.

Сразу скажу как на духу — в Америке нет региона упадочнее нашего округа Вашингтон. Экономика здесь в полнейшей жопе — даже у шахтеров в Аппалачских горах, сдается мне, дела идут получше. Все, кого я здесь знаю, еле сводят концы с концами. И тут — троица мажоров разъезжает, то на шикарном ретрошевроле цвета снега (пятьдесят четвертый год выпуска, откидной верх — это была тачка Кейси), то на голубом «Крайслере Ле Бароне» (колеса Стивена), как будто старый замшелый Дэд-Ривер — это какой-нибудь Скарсдейл или Беверли-Хиллс. Что привлекло их к нам, в захолустье штата Мэн, — мне было невдомек. Ладно бы еще разговор шел о Маунт-Дезерт. Но Дэд-Ривер? Я знал, что их предки в Бостоне дружат семьями, и, видно, кто-то предложил податься подальше — вот они и очутились здесь. Хотя, уверен, и самим детишкам было не понять родительских причуд. Ясно было одно — им тут не по душе, и здешняя обстановка нешуточно выводила их из себя.

Оттого-то они меня и перепугали.

Хватало одного взгляда на них, чтобы понять, какие они злые. На Кейси — в особенности. По ее глазам все прекрасно читалось. Казалось, из них что-то норовит выскочить и вцепиться в тебя.

Безрассудство — вот что меня пугало тогда и, увы, пугает сегодня.

И то, что я записываю эту историю, — в какой-то мере тоже безрассудно. Я ведь снова все вспомню, в подробностях, хотя в последнее-то время мне удавалось забывать. Забывать не только сам случай, но и чувства, какие я испытывал к Кейси — и, боюсь, до сих пор испытываю. Уж и не ведаю, что хуже.

Что ж, сейчас вопрос прояснится. Начинаем.

По той заварушке с машиной я узнал, что у Кейси не все дома.

Стоял июнь, дело было в субботу или в воскресенье — что у Рафферти, что у меня выдался выходной. Жара палила совершенно не подобающая сезону. Купив у Хармона шесть банок пива, мы двинули на пляж.

В Дэд-Ривер нормальный песчаный бережок только один. В остальном же — или камни, или галька, или скалы, нависшие над морем на высоте футов этак в тридцать. В жаркие деньки туда стекаются все твои знакомые. И, так как денек был не то второй, не то третий из всех хороших в том году, Кейси тоже там оказалась. Далеко позади нас, у самых скальных навесов, собралась вся троица.

И поначалу нам до них не было почти никакого дела. Внимание Рафферти куда больше занимала Лидия Дэвис, растянувшаяся на полотенце в паре шагов от нас, а я положил глаз на парочку туристок. Налетавший с моря бриз доносил до нас звуки переносного радио, которое девчонки притащили с собой. Пляж вообще был довольно оживленным в тот день, так что нам с Рафферти было на что поглазеть.

А потом она прошла совсем рядом — с явным намерением окунуться. Лишь по касательной я задел взглядом ее лицо.

Вода, ясное дело, была еще слишком холодная. Даже бесстрашная мелюзга в нее не совалась. Мало кто купался здесь до конца июля — августа. На моих глазах она содрогнулась и отпрянула, когда первая волна хлестнула ее по ногам. Черный раздельный купальник девушки мало что оставлял воображению, и она где-то уже успела подхватить вполне равномерный загар. Со своего места я видел, как она вся пошла гусиной кожей от «знакомства» со здешней водичкой.

И все же — она сделала шаг вперед, и волна обняла ее икры.

Рафферти, как оказалось, тоже за ней приглядывал.

— Задница велика, а ума ни на грош, — прокомментировал он.

— А по-моему, девчонка — огонь.

— Твоя правда.

Под нашим чутким бдением она нырнула в воду — резво и точно, совсем как профессиональная ныряльщица. Вынырнула лицом к нам, отплевываясь, — длинные темные волосы, растущие над высоким лбом «вдовьим козырьком»^[1], стелились за ее спиной подобно мокрому хвосту.

Я мигом смекнул, что она не из местных.

Ее лицо — столь открытое, сильное и лучащееся здоровьем, — никак не могло принадлежать человеку, всю жизнь (или хотя бы --">