Иэн Рэнкин - Перекличка мертвых

Гелдоф ^[2] выступил с призывом устроить осаду Эдинбурга, мобилизовав миллион демонстрантов, которые, по его словам, найдут приют в свободных комнатах, гаражах и садах. Во Францию будут посланы суда, чтобы доставить протестующих. Группировки с такими названиями, как «Йя Баста» и «Черный блок», делали ставку на хаос, в то время как Народная ассоциация любителей гольфа желала смести кордоны и сыграть несколько партии на обновленном поле «Глениглса».

– Я уже два дня со старшим инспектором уголовной полиции Макреем, – ответила Шивон. – Чего тут злорадствовать?

Ребус открыл дверцу своей машины и наклонился, вставляя ключ зажигания в замок. Затем выпрямился, в последний раз затянулся и метнул окурок на дорогу. Шивон говорила что-то насчет направленной туда ГОМП – группы осмотра места преступления.

– Постой, – остановил ее Ребус. – Я что-то не врубаюсь.

– Да ладно, у тебя и без того дел по горло.

– Без чего без того?

– Помнишь Сирила Коллера?

– Несмотря на мой почти пенсионный возраст, память мне еще не отказала.

– Произошло кое-что по-настоящему странное.

– Что именно?

– Мне кажется, я нашла недостающую часть.

– Часть чего?

– Куртки.

Ребус вдруг осознал, что уже сидит за рулем.

– Что-то ничего не понимаю.

Шивон нервно хихикнула:

– Так же, как и я.

– Ладно, а где ты сейчас?

– В Охтерардере.

– Так это там обнаружилась куртка?

– Вроде того.

Ребус захлопнул дверцу:

– Ну что ж, еду к тебе, надо взглянуть самому. Макрей с тобой?

– Он уехал в Гленротс. Там размещается главный центр охраны «Большой восьмерки», – она ненадолго замолчала. – А ты уверен, что следует это делать?

Ребус запустил мотор.

– Перво-наперво я должен извиниться, потому что приеду не раньше чем через час. Будут проблемы при въезде в Охтерардер?

– Здесь, что называется, затишье перед бурей. Когда поедешь через город, ищи указатель на Лоскутный родник.

– А это еще что?

– Лучше будет, если ты приедешь и сам все увидишь.

– Так и сделаю. ГОМП уже там?

– Да.

– Значит, все будет вверх дном.

– Доложить о твоем приезде старшему инспектору?

– Решай сама.

Прижав телефон плечом к уху, Ребус вел машину по запутанному выезду, ведущему к воротам крематория.

– Ты куда-то пропал, – послышался из трубки голос Шивон.

Ну уж нет, подумал Ребус, постараюсь не пропасть.

Сирила Коллера убили шесть недель назад. В возрасте двадцати лет его приговорили к десяти годам тюрьмы за изнасилование и нанесение телесных повреждений. По истечении срока он был освобожден, несмотря на предостережения тюремной администрации, полиции и социальной службы. Они считали его по-прежнему опасным, ведь он не испытывал никаких угрызений совести по поводу содеянного и отрицал свою вину, несмотря на результаты анализа ДНК. Освободившись, Коллер вернулся в Эдинбург, откуда был родом. Мышцы, которые он накачал в тюрьме, обеспечивали ему средства к жизни. По ночам он работал вышибалой, а днем исполнял обязанности громилы. Его работодателем в оба периода времени был Моррис Гордон Кафферти. Верзила Гор был известным негодяем. Именно Ребусу и было поручено в свое время побеседовать с ним о его недавно нанятом работнике.

– А мне-то что за дело? – вызывающе ответил работодатель.

– Он опасен.

– Вы так обходились с ним, словно испытывали терпение святого.

Разговаривая с Ребусом, Кафферти вертелся из стороны в сторону, сидя во вращающемся кожаном кресле за письменным столом в «Риэлторском агентстве МГК». Если кто-то запаздывал с внесением еженедельной арендной платы за квартиру, снимаемую у Кафферти, в дело вступал Коллер. Кафферти управлял компанией мини-такси и являлся хозяином по крайней мере трех баров с сомнительной репутацией, расположенных в наименее престижных частях города. Так что работы у Сирила Коллера было по горло.

Так все и шло до той самой ночи, когда он был найден мертвым. Череп пробит, удар нанесен сзади. Патологоанатом заключил, что рана и явилась причиной смерти, но кто-то для верности добавил еще и шприц с особо чистым героином. Однако никаких фактов, указывающих на то, что покойник употреблял наркотики, не было. Все в полиции называли Коллера не иначе как «покойником» – уж слишком мало он походил на «жертву». Хотя никто из копов не осмеливался произнести вслух: «Негодяй --">